"Игорь Боровиков. Час волка на берегу Лаврентий Палыча " - читать интересную книгу автора

Однако, никакого террористического следа в долларовой пачке не
обнаружилось, ибо были те семь тысяч так называемой "машкантой", то бишь
ссудой на покупку квартиры законно полученной новым израильским олимом,
сиречь репатриантом Картузовым Василием Степанычем в банке города Хайфы.
Его подвел ко мне в церкви после службы весной 1993 года старенький
Наум Маркович (впрочем, иногда представляющийся полученным при крещении
именем Николай) и сказал торжественно: "Вот брат наш православный. Беженец
из Святой земли. Бежал от козней иудейских".
Сам-то Наум Маркович принял православие в оккупированной Словакии в
страшном 40-ом году, и справка о крещении, выданная Русской
Зарубежной Церковью, спасла ему жизнь. А потом он так втянулся, что
стал, наверное, самым упорным прихожанином. Ни одной службы не пропускал.
Бывало, посетишь храм в будний день: литургия идет, а из всего народа - один
Наум Маркович поклоны бьет, да еще пара старушек свечки ставит.
Вот, только, под конец жизни стала у него крыша отъезжать, и он начал
везде выискивать "козни иудейски". Как-то, помню, показывает мне пакет
молока с надписью: "Ви рисайкл", в смысле: "Мы рециркулируем" (то бишь, идем
во вторсырье, а оттуда снова в картон). А там и картинка поясняющая: три
такие бумажки, одна в другую переходящие, как непрерывный процесс. Так он
мне и говорит:
- Смотри, смотри, что здесь! Магендоид!
- Какой, - спрашиваю, - магендоид, зачем?
Присмотрелся: действительно, если сильно напрячься, то посреди полосок
бумаги возникает нечто похожее вроде как бы на звездочку.
Ну, а если уж очень фантазию напрячь, то можно ее и за магендоид
принять. Вот, только, говорю, на хрена?
- Как, зачем, на хрена, - отвечает, - козни иудейски!
Свое отношение к иудаизму и сионизму, выдавшему ему израильский
паспорт, белобрысый, круглорожий и курносый Васек начал объяснять мне весьма
путано, причем с явным акцентом, который я поначалу принял за грузинский.
Однако, акцент оказался азербайджанским, ибо был Васька родом из славного
города Баку. На вопрос: почему он, русский человек, так нечисто говорит на
родном языке, ответил:
- В азербайджанской школе учился, панымаишь. В азербайджанском дворе
рос. Папка нас бросил, когда мы с братом маленькие были. Мамка с азером жила
Тофиком. Харошый чылавек, нас как сыновей воспитал.
Двадцать лет с мамкой жил. Потом пришел, говорит: болше с тобой жить нэ
могу. Нэ масулманский ты женщын. Аллах нэ велит.
И к Тоньке Петренко с проспекта Нариманова ушел. Тонька как раз школу
кончила. Восемнадцат исполнилось. Аллах разрэшил...
... Тогда же, после церкви, узнав, что я работаю переводчиком с
беженскими адвокатами и могу ему быть полезен, позвал меня Васек в бар. Дело
было в Великий пост, и я, естественно, категорически отказался. Он настоял,
но я снова отказался. Он очень настоял, и я подумал, что, ведь, сие есть
продукт растительный, а в пост-то возбраняется животный. Подумал и
засомневался. Васек снова настоял и вытащил из кармана аппетитную пачку
долларов. А, увидев их, вспомнил я, что не то грех, что в уста твои входит,
а то, что из уст твоих выходит. Вспомнил и согласился.
Мы зашли в ближайший бар на углу Сан Жозеф - авеню дю Парк и
взгромоздились на стульчики перед стойкой.