"Игорь Борисенко. Хонорейская эра" - читать интересную книгу автора

ногами. Улыбнувшись всем гнилозубой улыбкой, положила у ног варвара его
барабан. Это было страшной ошибкой!!
Едва первые звуки марша "Заткни уши" вылетели из-под палочек
троммелийского виртуоза, вокруг началось твориться неладное. Мастера-варвары
делали не простые инструменты: повернув в нужный момент рычаг на каркасе,
можно было превратить барабан в оружие. Специальная акустическая архитектура
его внутренностей усиливала звуковые колебания до ужасной силы. Уже через
несколько мгновений изможденные музыканты с воплями катались по полу и
зажимали уши руками, а с непристойных картин осыпалась краска. С лица
Сесе-пупе слезла самодовольная ухмылка. С отвисшей челюстью извращенная
аристократка прыгала на своей перине под аккомпанемент гремящих
драгоценностей. Грохот барабана стал неимоверно силен. Из ушей всех, кто
находился в будуаре, брызнула кровь, а роскошный бюст Сесе-пупе вдруг упал
на пол, обнажив хилую грудь. Из форм вывалились круглые камни, которые с
грохотом раскатились по всей комнате. Улыбающийся Кэннон неторопливо встал и
пошел прочь. Его уши, тренированные с младенчества тысячью фестивалей, во
время коих у гор раскалывались вершины, а от склонов откалывались огромные
куски, без усилия выдерживали натиск барабанной дроби.
Кэннон вышел в коридор, спустился по лестнице в холл. Два воина,
охранявших дверь, повернулись к нему лицом и загородили выход громадой
сверкающих позолотой доспехов. На каждом из них были две пластины на груди и
на спине, головы защищали неглубокие конические шлемы с шестью небольшими
рогами каждый. Рыча, воины вынули широкие, слегка изогнутые двуручные мечи
и, искусно вращая их цепкими пальцами сильных рук, медленно стали наступать.
Это были искушенные во многих битвах уроженцы Хемурана, о чем говорили
кривые носы, смуглая кожа и надпись, выжженная у каждого на лбу. Со
спокойствием, подошедшим бы каменному изваянию, Кэннон встал в боевую
стойку. С улыбкой на губах он приподнял руки и с искусством, не меньшим, чем
хемуранцы, повертел в пальцах палочки. Еще раз зарычав, первый из воинов
шагнул и нанес удар сверху, намереваясь рассечь молодого варвара пополам.
Троммелиец тоже шагнул. Его скрещенные палочки оказались вверху, и меч,
попав в место их соприкосновения, застрял. Железные мускулы на запястьях
Кэннона напряглись, палочки сошлись, как лезвия режущих ножниц. Рукоять меча
вырвалась из рук хемуранца, а лезвие завертелось, блестя в редких лучах
солнца. Неуловимым движением троммелиец послал лезвие захваченного оружия в
горло второго воина, который стоял, ошарашенный боевым умением противника, и
не успел даже поднять руки. Тело поверженного хемуранца еще не коснулось
мраморного пола, а молодой варвар атаковал второго, теперь безоружного. Он
ударил его палочками по лбу, тот схватился руками за голову; Кэннон ударил
его по бокам, в промежутки между грудной и спинной пластинами - воин прижал
руки к бокам. И тогда троммелиец ударил в последний раз по основанию шеи,
над ключицами. Хемуранец схватился за шею и так упал на спину.
- Твоя шейка поболит, приятель. А у твоего друга - нет! - добродушно
сказал ему Кэннон.
Однако за спиной раздался страшный шум. Из дверей под лестницей
выбегали воины, их было множество. Холодно и расчетливо варвар спрятал
инструмент в чехол и, выскочив из дворца, пустился наутек. Желтые,
узкоглазые кхитайцы, несшие большие носилки с шелковым красным пологом,
угодили на его дорогу и были сметены с нее. Торговец фруктами, которого
толкнуло плечо Кэннона, отлетел в грязную, кишащую крокодилами канаву, а его