"Артем Боровик. Спрятанная война " - читать интересную книгу автора

"зеленке" <Кодовое обозначение растительности.>, а мы покатили дальше.
Скорость пришлось сбросить: дорога была запружена полковыми тылами.
Окрепший к вечеру морозец схватил лужи, отражавшие покрасневшее небо,
и трасса покрылась хрусткой коркой льда. На глаза попался беспомощно
лежавший на обочине БТР с хвостом неведомого зверя на антенне. Под хвостом
дрожал от ветра самодельный бумажный флажок, надпись на нем гласила: "Едем
домой - не стреляйте!" По дороге между машинами сновали жители окрестных
кишлаков - преимущественно мужчины, одетые в советские армейские бушлаты и
вооруженные автоматами.
- Фирменные "духи", - кивнул на одного из них механик-водитель, когда
мы в очередной раз остановились, - Из ахмадшаховских банд. Но, поскольку
боевых уже давно не было, и мы, и они придерживаемся дружественного
нейтралитета.
К нашему БТРу подбежал бачонок <На армейском жаргоне - ребенок.> и,
озорно блеснув улыбкой, крикнул мне:
- Эй, командор, давай быстрей у.., в Москва!
Еще недавно русский мат в устах афганских мальчишек невольно коробил
меня. Но потом привык и к этому. Один из наших советников однажды пошутил:
"По крайней мере хоть ругаться по-нашему мы их научили. И то дело!"
Я спросил бачонка:
- Эй, бача, поедешь со мной в Москву? Давай залезай в машину!
- Нет, командор, Москва - ..!
- Бача, а где хорошо? - вылез из люка черномазый водитель.
- Ахмад Шах - хорошо! А Москва твой - ..!
- Грубиян ты, братец! - улыбнулся водитель.
Бачонок что-то по-своему крикнул и побежал, сверкая голыми
щиколотками.
Чарикарская "зеленка" теперь осталась позади и лежала, раскинувшись от
горизонта до горизонта черным безмятежным морем. Воздух над ней был серым и
прогорклым от сотен печных дымов, тянувшихся ввысь, сплетавшихся там и
превращавшихся в акварельные рисунки абстракциониста.
Афганцы жгли все, что попадалось под руку, - резиновые покрышки,
хворост, солярку из трубопровода и даже изношенные дырявые калоши с клеймом
"Сделано в СССР".
Неподалеку шумела река, время от времени с отчаянным, свободным звоном
взрывая толстую корку льда, пенясь вокруг горбатых валунов.
Сидевшие на обочине комендачи <На армейском жаргоне - представители
военной комендатуры.>, в когда-то белых, а теперь ставших серыми овчинных
полушубках, грели ладони над ведром горящей соляры. Рядом лежал на брюхе
танк, зарывшись правой гусеницей в серый сугроб. Метрах в двадцати от него
чернела обугленная башня, устремив в небо разорванную пушку.
Присоединившись к сгрудившимся вокруг огня солдатам, я выпил горячего чаю
из раскаленной фляги - в моей позвякивали льдинки - и пошел в направлении
КП дивизии.
Силы ее были растянуты на многие десятки километров вдоль дороги. Ушла
на север тыловая колонна, но в Кабуле еще оставались два мотострелковых и
один артиллерийский полки. Два мотострелковых полка стояли близ городка
Джабаль-Уссарадж. Предполагалось, что дивизия будет идти в арьергарде армии
на дорожном отрезке от Кабула до Джабаля, как его иной раз именовали наши.
Около пяти тысяч людей отправятся в Ташкент на воздушных транспортниках