"Артем Боровик. Спрятанная война " - читать интересную книгу автора

льдами и песками, асфальтом и кровью. Десятки людей составили мне компанию
за время перелетов и переездов, которым я давно потерял счет. Многих помню.
Иных позабыл.
Все здесь увиденное и услышанное, понятое и нет, испытанное и
прочувствованное, задуманное, но так и не осуществленное, обещанное и
невыполненное, мечтавшееся и несбывшееся, все это так или иначе связано
Дорогой, которая Бог знает откуда и куда ведет. Сколько бесплатных истин
открыли, подарили или невольно поведали мне люди, встретившиеся на Дороге.
Помню парня с едва приметной дырочкой от серьги на розоватой мочке
правого уха. Саму серьгу он надевал по ночам, а по утрам снимал. Странную
фамилию носил он - Пепел. Было ему не больше двадцати в то лето. За пару
дней до дембеля и отлета в Союз я сказал ему, похлопав по плечу: "Ну, брат,
теперь жить и жить - на полную катушку!" Пепел изумленно поглядел на меня
из своей дали, хотя стоял в двух метрах, и ответил: "Черт побери, да я же
весь седой внутри..."
В джелалабадской бригаде встретился мне сержант по кличке Мамочка.
Мамочка не вышел ростом, и вся та сила, которая должна была пойти в рост,
пошла в пронзительность взгляда. Словно мазохист, он радовался тому, что
его бросила подруга в Харькове. На мой недоуменный вопрос он ответил
коротко, но ясно: "Теперь будет легче воевать...
На войне проще, когда человек несчастен. Меньше теряешь". Мамочка
прощально улыбнулся и пожелал удачи. Но в глазах его я прочел фразу: "Чтоб
ты, гад, сдох со своей безмятежной московской жизнью!"
В Кабуле мне рассказывали про парня, чуть было не попавшего в
психиатрическое отделение из-за маниальной депрессии, в бездну которой
вогнала его война. Мысль о самоубийстве медленно, но верно грызла его мозг,
и, возможно. догрызла бы, если бы не "счастливый" случай - контузия, в
результате которой парень просто-напросто забыл свое прошлое. Он был
счастлив, потеряв память. Однополчане по очереди рассказывали ему историю
его жизни, но он все время задавал один и тот же вопрос: "Ребята, а чего мы
делаем в Афганистане?" Но никто не мог дать ему убедительного ответа.
А как забыть лейтенанта, встреченного в Ленинграде?!
Мы сидели в ресторане гостиницы "Пулковская" и болтали о всякой
всячине. Рассказывать он умел так, как мало кто в Союзе писателей.
Раздражала лишь его привычка причмокивать языком каждые три минуты. Я
предложил ему зубочистку, а он в ответ поведал историю, после которой ни
он, ни я не притронулись к еде на столе. Дело было где-то в районе Кундуза.
Он с ребятами стоял на блоке третьи сутки.
Утром, на самой заре, начал бить снайпер и тремя прицельными
выстрелами прикончил двоих: минометчика и радиста.
Пули ложились сначала в метре, потом в сантиметре от его головы.
Снайпер будто издевался, всаживая пулю за пулей в самую грань между жизнью
и смертью. Но каждая четвертая-пятая с чавканьем впивалась в мертвые тела
рядом.
- Этот звук... Этот звук, с каким пуля входит в труп... Не дай Бог
моему врагу услышать такое... Не дай...

IV

Прапорщик с "уокмэном" соскочил где-то на подступах к чарикарской