"Артем Боровик. Спрятанная война " - читать интересную книгу автора

каждую из них на своем смачном жаргоне. Помню лишь, что седуксен он прозвал
"перпетуум кайф".
- Как кончилась история с вице-консулом? - спросил я терапевта. (Еще в
прошлом году его привезли в госпиталь после того, как кто-то тщательно и
жестоко избил его на собственной же вилле. Травм было много. В том числе
пробитый череп. Эхо этой истории разнеслось по всему Афганистану.) - У
вице-консула поехала крыша, - ответил терапевт. - Вдруг потребовал автомат.
Его спросили: к чему тебе АК?
- И что же он?
- Говорит, АК необходим, чтобы китов бить... Или ни с того ни с сего
попросил отправить его на Дальний Восток.
- Зачем?
- Говорит, так он будет ближе к американцам. Словом, поперло
подсознание... - Отрезав очередной кусок мяса, ведущий терапевт вытер
взмокший лоб рукавом.
- Вы отправили вице-консула в Союз?
- Волен-с неволен-с... Мы с ним повозились - пусть теперь другие.
В прошлый приезд сюда я познакомился с парнем, лежавшим в
психиатрическом отделении ЦВГ и обеспокоенным тем, что у него исчезла тень.
Точь-в-точь как в пьесе Шварца. Логически, с пафосом в голосе он доказывал,
что человек без тени не может, не должен жить. Несколько раз он пытался
покончить жизнь самоубийством Этот случай всплыл в памяти уже в Москве,
когда Леня Раевский, "афганец", студент МГУ, поведал мне замысел своего
киносценария, главными героями которого должны стать ветераны Афганистана,
вернувшиеся домой с войны. От всех прочих людей их отличает одно -
отсутствие тени. Был тут погребен какой-то страшный смысл, до которого
невозможно докопаться на трезвую голову. Вот тогда я и понял: то, что
происходило в Афганистане вне стен психиатрического отделения ЦВГ, и было
истинным сумасшествием. А "психушка"
ЦВГ - лишь способ уйти, избавиться от безумия, именуемого войной.
Прежде всего давала сбой психика тех, кто воевал в составе
десантно-штурмовых подразделений - наиболее самозабвенно и жестоко. Я
знавал одного из таких людей, прозванных здесь "рэмбовиками". Парень служил
второй срок в Афганистане. Бросив в стакан с желтой жидкостью сухого
спирта, пять ложек растворимого кофе и вылакав его до дна, он сказал:
"Водка - вода. Спирт - горючее. Понимаешь, с головой мужика на войне
происходит то, что с головой бабы во время аборта: рвутся логические
связи...
Пить будешь?" Я заколебался, потому что у меня от одного вида этой
смеси нутро свело в морской узел, а он, должно быть, посчитал меня
придурком, с которым и разговаривать-то без толку, не то что пить.
Начальник психиатрического отделения ЦВГ полковник Фролов, пришедший
на прощальный ужин, сразу же отказался отвечать на мои вопросы.
Я спросил:
- Боитесь?
Он сказал:
- Разве человека, который видит перед собой лужу и не идет в нее,
следует называть трусом? Мне 50 лет. Я полковник. К чему же мне портить
самому себе жизнь?
Логика его была пуленепробиваемой.