"Алла Боссарт. Повести Зайцева" - читать интересную книгу автора

заставило меня по-новому взглянуть на сумасшедшего старшего товарища,
досасывающего рядышком свою бутылку. Хлесталов был русским писателем, вот
что я вам скажу! Да, пропитым суицидальным занудой, да, домашним тираном, но
при этом - не совестью ли нации? Бытует ведь и такое сочетание. Вот какого
рода оценки диктовал мне обостренный в борьбе с глушилками слух.
"Сильвио вел меня вдоль длинных стеллажей, наподобие библиотечных или
архивных. Затекшие полумертвые существа, которых я бы не решился назвать
людьми, смотрели мимо нас пустыми глазами. Внезапно среди этих теней, к
которым я не мог испытывать сочувствия, как не испытывал бы его к картонным
уродам, марионеткам, - блеснули живые глаза. Я увидел малыша, бледного, с
крупной, наголо бритой головой. Замедлив шаг, я непроизвольно потянулся к
нему: гуманитарные рефлексы то и дело выдавали меня на этом шизофреническом
маскараде. "Купишь меня, кэп?" - сипло спросил мальчишка и опасливо
покосился на Сильвио. Тот заглянул в планшет. "Через сорок пять минут тут
истекает... - Сильвио со скучающим видом слегка махнул пистолетом в сторону
мальчика, как экскурсовод указкой. Вдруг рябоватое лицо его оживилось. -
Слышь, ты ведь сам пришел ко мне, чудило! Я хочу, чтоб ты знал: я
справедливый, цивилизованный человек, не варвар. Глупо умирать просто так.
Напрасно мне приписывают бессмысленные убийства. Я - игрок. Каждый выстрел -
ход в игре. Сейчас - ты мой партнер. Хочешь, шмальни сам, - он опять указал
пистолетом на мальчика. - Или можешь выкупить этот залог - заняв его
место..."
Безумную речь Сильвио прервал звонкий лай - и это было дико здесь, в мертвой
тишине бункера, куда и муха-то не залетит; было дико само по себе, потому
что все собаки в городе были давно истреблены. Грязный клубок несся по
проходу между стеллажами - и с разбегу прыгнул прямо в руки мальчику.
Собачка принялась лизать лицо хозяина, тот зажмурился и шептал: "Что ты, что
ты, что ты..." Сильвио заржал. "Вот и доброволец! Ну, поздравляю, мишень
318, хороший у тебя песик!" Почти не целясь, Сильвио выстрелил. Собачка
дернулась и ткнулась мордой мальчику в грудь. "Гвардеец! - крикнул Сильвио в
глубь помещения. Загрохотали подкованные башмаки. - Выкинуть обоих". Сильвио
был первоклассный стрелок. Пуля пробила собачий череп и вошла в стену, не
задев мальчика, точно в след другой пули, а может, и трехсотой, может, они
все входили след в след". Суламифь плакала. Хлесталов выдоил последние капли
и, не донеся стакан до рта, поехал затылком по стене, уснул.
Проснулся Хлесталов знаменитым, о чем узнал после обеда по месту службы. В
кабинете главврача, дмн Пащенко Петра Петровича, сидела освобожденный
парторг Апресян, непримиримый кадровик Удалов, а также два товарища со
стертыми лицами, двое таких примерно шатенов. К изумлению Хлесталова, дмн
Пащенко сидел в кресле у окна и, дымя сигаретой, посылал ему некоторый
особый взгляд, значение которого Хлесталов распознать не смог. А с рабочего
места дмн, из-за могучего, бильярдного масштаба стола, скромно выглядывал
один из шатенов, помоложе и как бы погуще.
- Присаживайтесь, - шатен приветливо назвал Хлесталова по имени-отчеству и
показал ладошкой на стул возле длинного стола, в традициях советского
канцелярского дизайна образующего букву "Т" с бильярдным. Хлесталов уселся
рядом с шатеном постарше (и пожиже), напротив усатой Апресян. Удалов,
занявший позицию в основании буквы "Т", неприятно вытянул шею: "Доигрался?",
- но и сам получил по укоризненному взгляду от обоих шатенов и тюк-тюк
ногтями по полировке от Апресян.