"Луи Буссенар. У экватора (Эпизод из путешествий по Гвиане) " - читать интересную книгу автора

* Креолы - потомки первых европейских колонизаторов в Латинской Америке
испанского происхождения.

Негру было интересно узнать, почему "большой шеф Франции" послал меня
сюда, и большой ли Париж, и сколько дней надо плыть на лодке, чтобы его
объехать, и у всех ли белых бороды?..
Он был не на шутку озадачен, когда узнал, что хижины в Европе строят из
камня и называют их "домами", что их ставят друг на друга и в одном таком
"доме" может быть сто жильцов.
- О, мать моя! Умереть можно! - восклицал он удивленно.
Некоторые явления объяснить ему было очень сложно, например, холод. Он
не мог представить, что есть время года, соответствующее более близкому для
его понимания сезону дождей, когда вода становится холодной и отвердевает
настолько, что по ней можно ходить.
Тут уж бони прервал меня, чтобы перевести своей Изабе на язык бони
услышанное о диковинных вещах. Она была поражена еще более мужа.
Потом мы поговорили о черном Апату, слуге моего знакомого доктора
Крезо. Бони осуждал Апату, который "не здесь, а его мать, его жена, его дети
голодают, он их не кормит, не выращивает маниоку, не охотится. Он злой
человек..." Я очень порадовал негра, объявив, что его земляк Апату скоро
возвратится домой. Потом черный великан поведал мне об обиде на французского
доктора Крево*, который в своих "папирах" (записках) написал, что бони едят
змей.
______________
* Крево Жюль Никола (1847 - 1882) - французский путешественник.

- Но это неправда, Крево солгал!
- Но откуда ты это узнал?
- Мне сказал господин Казальс. Ты его знаешь?
- Да, конечно, и очень хорошо. Это мой компаньон. Ну, так чего же ты
хочешь от меня? Я не читал "папиру" доктора Крево.
- Господин, вы добрый человек, напишите в своей "папире", что бони не
едят ни змей, ни ужей.
Я торжественно ему обещал. И как видите, слово свое сдерживаю, хотя и с
некоторыми оговорками, к чему меня обязывает авторитет именитого
исследователя. (К сожалению, доктор Крево вскоре трагически погиб в одном
индейском селении.)
Километры следовали за километрами. Жара все усиливалась. И ни
малейшего ветерка в этом пекле. Раскаленные воды Марони казались
расплавленным свинцом.
Мой гребец с обнаженной головой весь покрылся капельками пота, но не
собирался снижать скорость лодки.
Хотя за пять месяцев я смог убедиться в невероятной выносливости негров
и их нечувствительности к солнечной радиации, вид моего лодочника, столько
часов находящегося под испепеляющими лучами солнца, имея в качестве защиты
лишь слой нечесаных курчавых волос, не переставал поражать меня. Я сказал
ему об этом.
- О! - ответил он, широко улыбаясь и указывая на свою голову. - Моя
кубышка крепче скалы.
Малыш Квасиба уснул. Что касается Изабы, то от нее пар шел, как от