"Бен Бова. Орион и завоеватель (Орион #4)" - читать интересную книгу автора

запоминай... Расскажешь мне, когда вернешься. Вот и все дело.
Я почувствовал облегчение: подобное поручение не смущало меня. Покидая
Пеллу, я удалялся от Олимпиады с ее ведьмовской властью и очарованием. Я
испытывал не просто облегчение. Филипп отпустил меня, заявив, что
посольство Аристотеля отправится в путь на следующее утро. Но, подходя к
двери, я вспомнил, что поручение это удалит меня от Александра. Кто тогда
будет выполнять приказ Олимпиады?
- Кстати, - проговорил вдогонку Филипп, прежде чем я успел притронуться
к двери. - Мой сын тоже едет с вами, он никогда не видел Афин. Как и я
сам.
Я повернулся к царю:
- Александр возьмет с собой кое-кого из своих Соратников. Они будут
путешествовать инкогнито, если только этот молодой сорвиголова сумеет
держать рот на замке. - Царь вздохнул, как и подобало озабоченному отцу. -
Я хочу, чтобы ты в первую очередь позаботился о нем, Орион. В Александре
будущее моего царства.
Должно быть, на лице моем появилась глупая ухмылка, поскольку Филипп
удивился, но без раздумий отвечал мне улыбкой.
Оставив его, я ощутил невероятное облегчение. Царь не желал зла своему
сыну. Он, как и Олимпиада, просто хотел, чтобы я защищал Александра.
Царица, наверное, уже вчера вечером знала о посольстве, которое будет
направлено в Афины. Возможно, идея поездки вообще принадлежала ей; она
захотела показать сыну Афины, и сам царь оказался такой же пешкой в ее
руках, как и я. Что, если я не вырвусь из-под ее власти даже в далеких
Афинах?
И все же, оставив Пеллу позади, я по-новому ощутил свободу. Терпкий
воздух над просторными равнинами и лесистыми холмами пьянил меня как вино.
Над головой раскинулось чистое небо, интриги и козни остались в столице, а
мы ехали по дороге, вившейся вверх по скалистому склону.
По пути мы с удовольствием внимали Аристотелю. Он еще недавно был
наставником Александра, минул только год с тех пор, как Стагирит перестал
выполнять эти обязанности, но теперь, по дороге на юг, проезжая верхом
через холмы и ущелья, старый гном буквально впивался в каждую складку
земли, каждую птицу, тварь или насекомое, изучая каждую травинку,
улавливая любой шорох и посвист.
Он посылал Александра и его Соратников по окрестностям. Они привозили
образцы буквально всего, от трав до камней. Гефестиона, который был
наиболее близок к Александру, едва не зажалили осы, когда юноша попытался
прихватить гнездо, сооруженное насекомыми на мертвом дереве. Философ
собственноручно оказал помощь молодому человеку, наложил грязевые повязки
и смягчающие мази, одновременно рассказывая, что отец его, врач, был
весьма огорчен, когда Аристотель избрал себе иной жизненный путь.
Я полагал, что старик будет путешествовать в одной из повозок, но, как
и все мы, он ехал верхом. Слуги, конечно, пользовались мулами. Пришлось
нанять погонщиков, чтобы управиться с повозками, число которых все
увеличивалось.
Высокогорная дорога на юг вилась по обрывам Темпийской долины, между
Оссой и утесами горы Олимп; ее величественный пик был уже убелен снегом.
- Обитель богов, - сказал Аристотель, когда мы пустились в путь
прохладным осенним утром. Хрупкие сухие листья усеивали дорогу, в утреннем