"Бен Бова. Орион и завоеватель (Орион #4)" - читать интересную книгу автора

- "Мог бы и моей смерти подождать".
Я расхохотался:
- Должно быть, он обожает мальчика.
- Он гордится им. Гордится! Сопляк бьет его по лицу, а он этим доволен.
Я огляделся. Мы ехали во главе отряда, но всадники поблизости могли
подслушать нас. Неразумно злословить в адрес Александра.
- Не беспокойся, - сказал Павсаний, заметив озабоченность на моем лице.
- Никто из моих людей не станет доносить на нас. Все мы мыслим одинаково.
Я несколько усомнился в этом.
Павсаний умолк, какое-то время мы ехали, не говоря ни слова; лишь мягко
стучали копыта коней по пыльной земле да изредка звякала металлом
чья-нибудь сбруя.
- Если хочешь знать причину, скажу: во всем виновата его мать, -
проговорил Павсаний, словно бы разговаривая с самим собой. - Олимпиада
затуманила голову мальчика своими безумными россказнями, еще когда тот
сосал ее грудь. Это она заставила Александра поверить в то, что он сын
бога. И теперь он считает, что слишком хорош не только для нас, но даже
для своего собственного отца.
Я молчал. Мне нечего было ответить.
- Все эти россказни, что Филипп не настоящий его отец, что он рожден от
Геракла, - Олимпиадины бредни, конечно. Ха, рожден от Геракла! Еще бы, ей,
конечно, хотелось бы, чтобы и Геракл вспахал ее поле. Но она имела дело с
Филиппом.
Я вспомнил, что Никос называл Олимпиаду ведьмой, а его люди спорили о
том, обладает ли она сверхъестественной силой. И о ее репутации
отравительницы.
Я видел в Александре обычного юношу, если не считать, что отец его был
царем Македонии и юноша этот уже не раз водил конницу в битву. На мой
взгляд, он рвался доказать всем, что он уже мужчина, а не мальчик. А более
всего хотел доказать это отцу. Александр считался наследником престола,
однако из этого еще не следовало, что он займет трон: македонцы выбирали
своих царей, и, если с Филиппом что-нибудь случится, молодому Александру
придется потрудиться, чтобы убедить старейшин в том, что ему по силам
тяжесть власти.
Конечно, у него были его Соратники, молодые люди, с которыми он вырос,
по большей части юноши из благородных македонских семейств.
Он был их главой по праву рождения, и Соратники только что не
обожествляли его. Четверо из них, похоже, были особенно близки с ним.
Улыбчивый Птолемей, неуклюжий Гарпал, критянин Неарх и в особенности
симпатичный Гефестион постоянно соперничали друг с другом и стремились
блеснуть перед Александром.
Все они вместе воевали, и каждый пытался превзойти другого в бою. Все
они выбривались дочиста, как это делал царевич, хотя среди телохранителей
и поговаривали, что ему вообще нет нужды бриться.
- Безбород, как женщина, - несколько раз повторил Павсаний, причем явно
не без удовольствия.
Я подумал: "А понимает ли он, что моя собственная борода растет так
медленно, что бриться мне приходится лишь изредка?"
Впрочем, взгляд Александра смущал меня. В нем я видел не одно
честолюбие, не одну ярую жажду славы. Мне казалось, что у него глаза