"Симона де Бовуар. Трансатлантическая любовь (Фрагменты книги) " - читать интересную книгу автора

весьма странную, потому что, хотя нас очень тянуло друг к другу, нас
разделяли "политические разногласия". По его мнению, я недостаточно рьяная
антикоммунистка. Меня эти расхождения не волнуют нисколько, но его они
делают агрессивным, а я терпеть не могу агрессивность, особенно когда дело
происходит в постели, поэтому второго раза у нас не было. Но вчера,
встретившись с ним, я поняла вот что: ты был прав, мы вовсе не обязаны
"хранить верность" в общепринятом смысле слова. Что до меня, то я просто не
смогу ни с кем лечь в постель до встречи с тобой. Я не перенесу, чтобы меня
касались чьи-то руки или губы, кроме твоих, по которым я так тоскую. Я буду
верна тебе, как примерная жена, потому что просто физически не могу тебе
изменить. Это правда.
Вернувшись в "Дё маго", я наткнулась на Жана Жене вора-педераста,
который был страшно любезен и остроумен, но не дал мне работать; потом
появились еще какие-то знакомые, короче, день пропал. Теперь я решила писать
по утрам дома, и вот сейчас я у себя, пью чай, ем хлеб с вареньем и
собираюсь сесть за работу - так оно будет лучше.
Сартр и я встречались с редактором с радио: нам дают полчаса в неделю
начиная с ближайшей субботы, чтобы высказывать свои взгляды на политические
и общественные проблемы. Я упомянула о передаче, которую вы сделали вместе с
Мотли, о детской преступности, все загорелись, это ведь примерно то самое,
что нам предстоит делать по антисемитизму, колониализму и т. п. Но работы
будет очень много, даже если нам помогут наши молодые друзья. Теперь уже не
только социалисты, но и анархо-синдикалисты просят нас помочь им выработать
идеологическую платформу - эти ребята поинтереснее социалистов, они моложе,
смелей и понимают необходимость таких вещей. Как жаль, что возможности
конкретной, полезной работы открываются только сейчас, когда надеяться
больше не на что. Ведь самое позднее года через два будет война, так все
говорят. А ты что скажешь?
В Париже волшебная погода. Мы немного посидели в кафе на Монпарнасе, за
уличным столиком: обсуждали Гегеля, которого сейчас изучаем, он ужасно
труден. Весь день я работала, довольно неплохо. Это единственное, что
действительно поддерживает меня. Я забежала в "Тан модерн" ответить на
письма, быстро вернулась и села за книгу. Статьи Сартра, Мерло-Понти и мои
были напечатаны в номере "Политикс" за июль-август, прочти. Мне так много
нужно тебе сказать, я все время думаю о нас с тобой - очень приятные мысли,
напишу про них завтра. До свидания, иду отправлять письмо. В этом тонком
конвертике столько любви, что самолет может не выдержать и рухнуть под ее
тяжестью. Жду не дождусь письма от тебя.
Спокойной ночи, милый, не хватает слов, чтобы выразить всю мою любовь.
Твоя и только твоя Симона.


40.

Вторник, вечер [21 октября 1947]
Нельсон милый, я дважды забегала сегодня домой, но на этой неделе
добрые духи не помогли нам: письма нет. По дороге в кафе, где я сейчас пишу
тебе, я думала о том, что этот красивый туманный вечер чем-то напоминает мне
тебя: если ты сам не чувствуешь почему, то объяснить не смогу. Вечер,
грустный в минуты счастья и улыбающийся в печали, как у Вийона: