"Элизабет Боуэн. Мария" - читать интересную книгу автора

которое нескончаемой вереницей проходили викарии с нежелательными
пристрастиями, вздорные служанки, постоялицы с исканиями и плаксивые
смуглолицые дети. Семья терпеливо засасывала Марию в свое лоно, и Марии
вскоре начало казаться, будто она дубасит перину. С лиц Дорис и Дилли не
сходила улыбка, невзирая ни на что, они сияли. Мария все не могла решить,
как бы их обхамить получше: они испытывали ее находчивость. Ей и в голову не
приходило, что Дилли думает про себя: "Ну и лицо у нее - ни дать ни взять
больная мартышка", Дорис же - "она ходила в одну из тех школ, где во главу
угла ставят суровую простоту", с ходу решила, что девчонка, которая носит
бриллиантовый браслет, - ниже всякой критики. Дилли тут же осудила себя за
такую недобрую мысль (хоть и не преодолела искушения записать ее в
дневнике), Дорис же только сказала:
- Какой славный браслетик! А ты не боишься его потерять?
Мистер Доусли нашел, что внешность у Марии очень выразительная (у нее
было землистое лицо с тяжелой челюстью и прямой челкой, свисающей на
насупленные брови), выразительная, но неприятная - тут он мысленно
поперхнулся и, наклонившись к Марии, спросил, не состоит ли она в скаутах.
Мария сказала, что ее воротит от скаутов, в ответ на что мистер Доусли
от души рассмеялся и сказал:
- Экая жалость, ведь раз так, значит, ее должно воротить от Дорис и
Дилли.
Дружный взрыв хохота сотряс стол. Дрожа в своем красном шелковом платье
(стоял дождливый августовский вечер камин в комнате не топился, окно было
распахнуто настежь, а за окном с деревьев ручьями текла холодная вода),
Мария поглядела через стол на невозмутимого мистера Хэммонда, с застывшим
каменным лицом сосредоточенно поглощающего свою порцию макарон с сыром. Он
не принимал участия в общем веселье. Мария всегда считала, что викарии
прыскают; она презирала викариев за это, но обозлилась на мистера Хэммонда
за то, что он не прыснул. Она долго разглядывала его но так как он
по-прежнему смотрел в тарелку, не удержалась и спросила:
- Вы иезуит?
Мистер Хэммонд (чьи мысли были заняты крикетной площадкой) вскинулся,
уши у него заполыхали, он шумно втянул последнюю макаронину.
- Нет, - сказал он. - Я не иезуит. С чего вы взяли?
- Ни с чего. Так просто, в голову взбрело. Кстати говоря, я знать не
знаю, кто такие иезуиты.
Все почувствовали неловкость. Учитывая пристрастие мистера Хэммонда,
бедняжка Мария, сама того не подозревая, допустила чудовищную бестактность.
Пристрастия мистера Хэммонда были довольно очевидны, и он, зная, насколько
они очевидны в глазах семейства Доусли, был крайне чувствителен на этот
счет. Тут миссис Доусли сказала: она не сомневается, что Мария любит собак.
Все собаки, кроме овчарок, ей безразличны, ответила Мария. Чтобы поддержать
разговор, миссис Доусли спросила у мистера Хэммонда: не он ли ей
рассказывал, что его родственница разводит овчарок. Мистер Хэммонд
подтвердил, что не кто иной, как он.
- К сожалению, - добавил мистер Хэммонд, пронзив Марию взглядом через
стол, - я терпеть не могу овчарок.
Мария возликовала: она поняла, что сумела внушить ненависть мистеру
Хэммонду. Не так уж плохо всего за один вечер. Мария разворошила макароны в
тарелке и подчеркнуто отложила вилку. Простая, неприхотливая еда была Марии