"Элизабет Боуэн. Житье человеческое" - читать интересную книгу автора

когда. Она приветливо разглядывала гостей, сказала, что рада им.
- Я в самом деле не представляю, - доверительно продолжала тетушка,
подавшись к ним грузным телом, - не представляю, что случилось с Уильямом.
Такой пунктуальный, ни разу не опаздывал к чаю. Надеюсь, ничего плохого не
произошло.
Девушка, выскользнув из освещенного круга, застыла у окна, вся
обратившись в слух. Когда тетушка снова повторила: "Неспокойно у меня на
душе, вдруг с ним что-нибудь случилось, девушка медленно обернулась, широко
раскрыв глаза.
- Перестаньте, тетя, - взмолилась она, - заладили: случилось,
случилось. Да что могло случиться? Просто он задерживается.
- Раньше он никогда не задерживался, - упрямо твердила тетушка. - Не
было такого случая. Ни за что бы не поверила, что он заглянул в пивную, и
все-таки...
- Боже, - застонала девушка, сжавшись, как от нестерпимой боли.
- А я подумал... - начал было Джеймсон, но Джеффри толкнул его под
столом ногой, и тот осекся. Оба вспомнили что свет на первом этаже горел
только в одном окне. Значит, из страха она солгала; и они тут же
почувствовали себя сильными и великодушными, готовыми защитить ее. Старая
дама подмигнула им с видом заговорщицы, словно приглашая без церемоний
заглянуть в душу племянницы, где она чувствовала себя такой же полноправной
хозяйкой, как и в ее доме.
- Энни ужасно беспокоится, - сказала она, обращаясь к ним за
сочувствием. Потом перевела взгляд на девушку и после неловкой паузы
продолжала: - Ну что же, Энни, накрывай к ужину, выпьем по чашке чая и
съедим что-нибудь. Всегда так: сидеть и ждать кого-то, да откладывать все до
его прихода, так никогда и не дождешься. Если он идет, так придет, и тем
скорее, коли не ждешь.
- Если идет! - эхом отозвалась Энни. Она стояла у буфета и доставала
тарелки, но после тетушкиных слов обернулась. - Он идет к себе домой! Уж не
думаете ли вы, что он упал в канал, - воскликнула она и тут же осеклась,
испугавшись собственных слов, будто их сказал кто-то другой.
- Ох, - выдохнула тетушка, словно камешек уронила.
Белые фаянсовые тарелки украшали золотая каемка и такой же цветок
посередине. Джеффрис наклонился, чтобы рассмотреть их получше, и тарелки
показались ему исполненными особого смысла и красоты. Приподняв лампу, Энни
вытерла стол и теперь привычными движениями расставляла тарелки на
одинаковом расстоянии, словно раздавала фишки для игры. Джеффрису и в самом
деле казалось, что они участвуют в какой-то игре и Энни должна победить во
что бы то ни стало. Каждая тарелка, каждая чашка, каждый нож, поставленные
Энни на стол, поблескивающие в свете лампы, словно означали для нее уступку
противнику, условие игры, с которым она смирялась. Погруженная в свои мысли,
она машинально двигалась между столом и буфетом. Иногда останавливалась и,
словно слепая, проводила пальцами по буфету. Тетушка, уставившись на лампу,
поджала губы, уютно скрестила руки на высокой груди. На каминной полке
громко тикали часы с большим круглым циферблатом, в очаге, дрожа,
потрескивал неяркий красноватый огонь, вдруг засвистел чайник, так
пронзительно и требовательно, что Джеффрис вздрогнул.
- - Завари чай, - распорядилась тетушка, - и вынь из духовки рыбу. В
прошлый раз сельдь была превосходна. Жаль, если она пересохнет.