"Салли Боумен. Дестини (Дестини 1) " - читать интересную книгу автора

который проматывает свое состояние, приятно проводя время. Как большинство
французов его сословия, он понимал ценность земли - дорожил ею и постоянно
округлял свои и без того большие поместья во Франции. В отличие от
большинства французов его сословия он обладал американским вкусом к
коммерческой деятельности. Он расширил ювелирную империю де Шавиньи, основу
которой заложил его дед в XIX веке, и превратил ее в самое крупное и самое
знаменитое предприятие такого рода, если не считать Картье. Он увеличил и
улучшил свои виноградники в долине Луары. Он вкладывал капиталы в
банковское дело, производство стали и в южноафриканские алмазные копи,
откуда поступало сырье для ювелирных изделий де Шавиньи - изделий,
украшавших коронованные головы в Европе, а теперь и некоронованные головы
богатых и взыскательных американцев.
О да, у себя в клубах папаши Восточного побережья приходили к выводу,
что де Шавиньи пальца в рот класть не следует. Помимо европейских
добродетелей, он обладал и американскими. Да, конечно, он каждое утро
звонил тренеру своих скаковых лошадей, но ведь прежде он звонил своему
маклеру.
Ксавье познакомился с Луизой в Лондоне, когда ей было девятнадцать, а
ему двадцать девять и она дебютировала в английском свете. Случилось это на
исходе 1914 года. В самом начале войны Ксавье был ранен и - к большому его
бешенству и негодованию - уволен из армии по инвалидности. Познакомились
они на одном из последних великолепных балов военных лет, дававшихся для
представления начинающих выезжать молодых девиц великосветскому обществу.
На ней было платье от Ворта самого нежного розового оттенка, на нем - форма
французского офицера. Его раненая нога настолько окрепла, что он мог
пригласить Луизу на танец три раза, а еще три танца они просидели,
разговаривая. На следующий день он явился к ее отцу в их номер в "Кларидже"
и попросил ее руки. Предложение его было принято спустя три недели, как
того требовал этикет.
Они поженились в Лондоне, медовый месяц провели в шотландском поместье
Сазерлендов, а когда война кончилась, поселились в Париже со своим
двухлетним сыном Жан-Полем. В Европе Луиза, как прежде в Америке, вскоре
прославилась своим шармом, вкусом и красотой. Их гостеприимство, щедрость и
стиль стали присловием на двух континентах. И у барона де Шавиньи оказалось
еще одно качество, какого никто от француза не требует: он был преданным и
безупречно верным мужем. А потому семь лет спустя, когда Луиза де Шавиньи
оправилась после рождения своего второго сына и вновь начала появляться в
обществе, те, кто не знал ее близко, не сомневались, что блаженная жизнь
течет по-прежнему. Да, был грустный эпизод, трудный период, но он
благополучно миновал. Когда в 1927 году баронесса де Шавиньи отпраздновала
свое возвращение в Париж из Ньюпорта покупкой всей весенней коллекции Коко
Шанель, ее добрые приятельницы улыбались: "Plus зa change, plus c'est le
mкme chose..."<Чем больше меняется, тем больше остается прежней... (фр.)>
Те, кто знал ее лучше, - ее состарившиеся родители, муж, Жан-Поль и
маленький мальчик, которого она не кормила грудью и видела редко, обрели
совсем другую Луизу. Они обрели женщину, чья капризность возрастала от года
к году, женщину, подверженную мгновенным и часто бурным сменам настроения,
внезапному радостному возбуждению и столь же внезапной депрессии. Об этом
не говорили. Прибегали к услугам и отказывались от услуг множества врачей.
Барон де Шавиньи делал все, что было в его силах. Он дарил ей все новые