"Салли Боумен. Любовь красного цвета " - читать интересную книгу автора

гриппом и открыл для себя Достоевского. По-видимому, именно сочетание любви,
высокой литературы и температуры под сорок вернуло ему способность общаться
по-человечески. Теперь в те редкие часы, когда Линдсей судорожно пыталась
прибраться в доме или приготовить ужин, она была вынуждена выслушивать
жаркие монологи сына об этике. Ее мать, Луиза, предпочитавшая плыть по жизни
на корабле безоблачного оптимизма, заявляла, что это - прорыв. Линдсей,
однако, не разделяла эту уверенность.
- Том начинает выбираться из кокона, дорогая, - сказала Луиза накануне
вечером. - Теперь ты сможешь укрепить ваши взаимоотношения. Тебе следует как
можно чаще вести с ним теплые материнские беседы.
- Беседовать он может и со своей девчонкой, - сквозь сжатые зубы
ответила Линдсей, торопливо сбивая соус для спагетти. - Это ее прямая
обязанность. Мальчишки в его возрасте не любят беседовать с матерями.
Доказывать им что-нибудь с пеной у рта - другое дело, но этим я и так сыта
по горло. Будь же ты реалистом!
- Глупости, дорогая, - легкомысленно отмахнулась от дочери Луиза,
подливая вина в свой бокал и закуривая очередную сигарету. - С какой стати
ему беседовать с девицей! От нее ему нужно совсем другое - секс.
Линдсей закрыла глаза. Виноватый голос в ее подсознании как всегда
озабоченно забубнил что-то о средствах предохранения, статистике заболеваний
СПИДом и подобных вещах. Затем он внезапно сменил тактику - излюбленный
прием всех внутренних голосов - и напомнил, что нога у Тома растет не по
дням, а по часам и к понедельнику ему нужны новые футбольные бутсы.
- О Господи! - надрывно воскликнула Линдсей. На листке клеящейся
бумажки она написала: "Том/Бутсы/Позвонить Луизе", - и прилепила его к
телефонному аппарату. Затем посмотрела на часы, встала, выругалась,
накрасила губы ярко-красной помадой и побрызгалась американскими духами с
вызывающе агрессивным запахом.
Решительным шагом Линдсей вышла в приемную своего кабинета. Сидевшая
там Пикси - ее секретарша - уже была наготове. Выждав ровно до пяти минут
одиннадцатого, она набрала номер Макгуайра и тоном сладчайшего лицемерия
сообщила, что мисс Драммонд находится на совещании и потому, видимо,
опоздает на встречу. Линдсей тем временем стояла рядом с секретаршей и
корчила самые отвратительные рожи, которые только умела.
Пикси была честолюбивой и вдобавок весьма способной девятнадцатилетней
девушкой. К тридцати годам она намеревалась стать редактором английского
издания "Вог",* а еще года через три - взять штурмом Нью-Йорк. Пикси,
причислявшая себя к "новым панкам", одевалась более чем оригинально. Вот и
сейчас в носу у нее была сережка с бриллиантом, на шее болталось африканское
ожерелье, ноги обтягивали эластичные лосины, а блузка от Готье была, похоже,
сшита из креветочной скорлупы. Пикси говорила с сильным ливерпульским
акцентом и была хорошо знакома с уличными нравами. Линдсей делала вид, что
взяла ее на работу именно по этой причине, на самом же деле девушка просто
нравилась ей и напоминала женщине ее собственную блаженную, не знавшую
сомнений юность. Вот только в присутствии Пикси она нередко ощущала себя
старой.
______________
* Один из самых известных в мире журналов мод. (Здесь и далее прим.
пер.).