"Салли Боумен. Секстет" - читать интересную книгу автора

превратились бы в принцев, женщины-василиски обратились бы к ней с
приветственными улыбками, а воздух стал бы источать дружелюбие и остроумие.
Но, поскольку это чудесное превращение было невозможным, следовало срочно
найти Маркова и Джиппи и бежать отсюда прочь.
Уверенность и спокойствие, повторяла про себя Линдсей, пробираясь между
тесными группками людей, не обращавших на нее ни малейшего внимания. Она
успела взять бокал шампанского с подноса спешившего мимо официанта и нашла
относительно спокойное и тихое пристанище в оконной нише. Половину бокала
она выпила с той скоростью, с какой обычно принимают лекарство. Ей казалось,
что здесь, за этой огромной тяжелой портьерой, сооруженной из простой
парусины, но отделанной роскошным шелком, она может спрятаться от
надоедливых и неинтересных собеседников.
Она смотрела в окно на черный, размытый наплывами тумана рукав Темзы.
Внизу под окном раскинулся сад, подсвеченный как театральная сцена, с темным
прудом в центре, подстриженным кустарником и бледными статуями. Это был
волшебный сад, а плавный изгиб окаймлявшей его реки прибавлял ему
очарования, и это зрелище, а может быть, шампанское наконец внесли в ее душу
некое подобие успокоения. Перегнувшись через чугунную балюстраду, Линдсей
вдыхала насыщенный влагой городской воздух. Неужели она в Лондоне? Ей
казалось, что с ней происходит что-то странное. Так должна была чувствовать
себя Алиса, когда она стала совсем крошечной, сделав несколько глотков из
бутылки с надписью "Выпей меня", что и позволило ей проникнуть в Страну
чудес.
Линдсей вдруг вспомнила, как она читала вслух эту историю семилетнему
сыну. Это было время постоянной подспудной боли, время, когда ее бывший муж,
которого покинули удача и последняя любовница, вернулся к Линдсей.
Это было время, когда она вдруг осознала, что больше не любит его, что
он ей не нужен. Она помнила, как смотрела на него, стоявшего в дверях, и
удивлялась, что вышла замуж за человека, который в действительности ей не
нравился, которого она не уважала и на которого потратила столько времени
понапрасну. Надо же было быть такой идиоткой, думала она тогда.
Да, все это было, но эти болезненные воспоминания ничего не значили по
сравнению с живой памятью о тех вечерах, которые она проводила наедине с
сыном. Эта память приковывала ее к прошлому прочнее якорной цепи. Эти
благословенные часы, мирные вечера, когда они, Том и Линдсей, сидя в круге
света от настольной лампы, были поглощены удивительной историей Алисы,
остались с ней навсегда.
С тех пор прошло больше десяти лет. Линдсей снова ощутила знакомый
болезненный укол сожаления. Подобные блаженные состояния не могут длиться
долго, детство уходит, и даже самые мудрые детские книги навсегда
откладываются в сторону. Дети растут, и теперь сын все меньше и меньше
нуждался в ее обществе.
Глядя на реку, она думала о том, что было бы большим утешением знать,
что кто-то все еще нуждается в ней и ее любви - мужчина, муж, человек, с
которым прожиты вместе долгие годы. Линдсей иногда думала, что ей было бы
гораздо легче приспособиться к нынешнему состоянию, если бы она была не
одна. Она ущипнула себя - испытанный прием - и дала сама себе хороший
нагоняй. Потом она решительно отвернулась от реки и прекрасного сада,
располагавших к ностальгии и жалости к себе.
Она снова бросилась в бурные воды приема, пытаясь убедить себя, что ей