"Людмила Бояджиева. Жизнь в розовом свете " - читать интересную книгу авторабыло принято не без труда. Вернувшись из пансиона, сестры обнаружили то,
что от них долгое время скрывали: мать давно проявляла признаки душевного расстройства, но теперь, после очередной попытки самоубийства, её вынуждены были отправить в клинику, принадлежавшую хорошему знакомому фармацевта Дуварде - мужа тети Зинаиды. Клиника находилась в предместьях Вены, что, в основном, и предотпределило выбор места для обучения девочек. 2. - Странное это было лето сорок пятого года. - Эн достала старый альбом с фотографиями. - Мы выпорхнули в мир, где кончилась война и ликование соседствовало с горькими слезами... В июне вы обручились с Радриго, в июле маму увезли в клинику, в августе атомный взрыв уничтожил два японских города. - ...А в сентябре мы вошли в огромные двери гуманитарного корпуса. Мы даже прихватили с собой мальберты и одели соломенные шляпки от солнца - решили, что предстоит выезд на пленэр. Но вместо этого все знакомились, бродили по Университету, замирая от восторга в его библиотеке, выставочных залах, салоне для концертов. - И фотографировались, - Эн протянула сестре большой пожелтевший, но очень отчетливый снимок. - Здесь вся наша группа. Только у одной девочки не оказалось денег для фотографа. Она стояла под деревом поотдаль и старалась выглядеть пренебрежительной. Странно, ее-то я помню лучше всех, а у остальных, что запечатлетилсь на фотографии, какие-то чужие лица. - Даже у нас, - согласилась Ди. - Это потому, что фото черно-белое, а память - цветная. Кажется тогда мы чуть ли не впервые оделись в разные - Ха, просто Родриго утверждал, что тебе очень идет желтое. А я прочла исследование, в котором утверждалось, что этот цвет был ненавистен Шекспиру. Он лишь несколько раз упоминает желтый и то, описывая смехотворные чулки разрядившегося чудака - Малевалио в "двенадцатой ночи".. - Помню! Помню синий крепдешин в горошек и воротничок из белого пике. - Ди ткнула пальцем в изображение юной особы. - Потом я взяла твое платье, когда поехала к отцу. - Господи! Из каких жалких тряпок мы мастерили себе наряды! Пустые магазины, послевоенный город, три пары туфель на двоих и чуть ли не два платья. Мы меняли воротнички, ленточки и кажется... - Эн пожала плечами. - Кажется, выглядели великолепно. Как ты думаешь, мы в самом деле были хорошенькими? - По фотографии этого не скажешь. Но на нас все заглядывались. Родриго считал, что я похожа на рафаэлевскую мадонну. - А Грег называл меня Марикой Рок... - Эн осеклась. - Это когда я впадала в "танцевальный транс". Тогда почему-то очень много танцевали. - Эн посмотрела на свои неподвижные ноги. - Черт-те в какой обуви. Но как церемонно, как чувственно... Едва касаясь друг друга, обмирая лишь от тепла его ладони на своей талии. Боже, что за чудо - молодость! Любовь и только одна любовь на уме. Перевернув ещё пару листов, Эн быстро захлопнула альбом и спрятала его в ящик. Ди отвела глаза, делая вид, что не заметила этого. - У меня сохранилось много американских фото, - сказала она. - Помню, ты пристала их мне - с гориллами и какими-то редкими крысами. |
|
|