"Людмила Бояджиева. Жизнь в розовом свете " - читать интересную книгу автора

- Не все ли равно?
- О, такие вещи он перепутать не мог.Он скорее дал бы пристрелить
себя, чем подарить ей красную розу и не обратил бы внимания на розовые или
белые.
- Так кавалер - цветочник?
- Послушай-ка, дорогая, эту историю и ты сама поймешь, какого цвета
должен быть этот цветок. - Эн поудобней устроилась в кресле. Кстати, у нас
будет прекрасный повод выяснить отношения к хеппи-энду... И так...

3.
Помнишь Вену пятидесятых? Разумеется, нет. Вы с Родриго жили в
Испании. А я... - спохватившись, Эн замолкла и настороженно взглянула на
сестру. - Это неважно. Господи, как легко быть счастливой в молодости!
Особенно, когда позади длинная война, вновь царственно сверкают до блеска с
отмытыми окнами дворцы, как ни в чем не бывало рассыпают струи фонтаны, а в
скверах и парках Ринга вовсю цветут розы! В те годы их было фантастически
много, словно жизнь брала реванш за годы мрака, тяжелого траура, потерь и
лишений. Кое-где ещё просили милостыню инвалиды на костылях и гремучих
деревянных тележках, но дамы напрочь забыли костюмы с ватными плечами,
серую военизированную убогость и с упоением вернулись к женственности.
Талия, затянутая в рюмочку, колокол пышной юбки, под ней - шуршащий ворох
крахмальных оборок, высокие тонкие каблучки и на голове - копна жесткого
начеса. Вначале, пока парфюмерные фирмы не спохватились, многие сами
укрепляли прически, смачивая волосы подсахаренной водой или пивом.
А эти восхитительные новые слова: капрон, нейлон, элластик, рок-н-рол,
твист, мьюзикл! Танцевали везде - в дансингах, кафе, ресторанах, в парках и
просто на улицах. Оркестр не обязателен, патефоны ушли в прошлое - на
подоконниках лихо крутили бабины катушечные магнитофоны. А варьете! Тем,
кто пережил войну, все казалось особенно ярким, вкусным, праздничным,
словно выпущенному на свободу узнику или человеку, улизнувшему с больничной
койки.
- Ну... - Ди задержала крючок, припоминая прошлое. - Не всем так уж
было сладко. Люди потеряли близких, родину, дом. Еще мыкались по свету
беженцы, калеки. Вздыхала о прошлом разоренная и захваченная Советами
Восточная Европа, искромсанный Берлин.
- Ах, Ди, я не о том! Несчастья всегда довольно, чтобы жить не
просыхая от слез. Уверяю тебя, это значительно проще, чем противостоять
мраку, сохранить в душе радость несмотря ни на что. Таких людей зачастую
называют легковесными, поверхностными. Но к ним тянутся, как к лесному
костру в зимнюю стужу. Агнес Палоши, например, просто не могла не
танцевать. Когда кончилась война, ей исполнилось тринадцать. Она уже успела
осиротеть, потерять дом и хлебнуть немало горестей из тех, о которых ты
поминала. Но девочка танцевала! Двоюродная тетка, жившая в окрестностях
Вены, забрала себе дочку погибшей в Будапеште сестры, хотя сама растила без
мужа троих детей. Нищета жуткая - на всех детей две пары обуви и брюк -
жидкая похлебка каждый день.
Агнес и старшая шастнадцатилетняя Грета ходили по дворам с бубном и
губной гармошкой. Думаешь те, кто кидал в окошко мелкую монетку, жили
припеваючи? Куда там! Из подворотен несло тушеной капустой и едким мылом,
которое убивает вшей. Но подперев ладонями щеки, домохозяйки глядели во