"Джон Бойн. Похититель вечности" - читать интересную книгу автора

дешевых духов, передо мной всегда стояло лицо Доминик, ее миндалевидные
глаза, маленький нос, смуглая кожа, стройное тело с тонким шрамом на левом
плече, который мне снова и снова хотелось ласкать языком. Для меня все эти
девушки были Доминик, а я для них - просто парой лишних шиллингов, платой за
скуку. Чудесная жизнь. Я был молод.
То были уличные девушки, они не берегли свою добродетель столь же
решительно, как Доминик. Эти девушки, зачастую сестры или кузины моих
преступных приятелей да и сами преступницы, завладевали моими помыслами на
неделю, иногда на пару недель, но очень скоро наш союз распадался из-за
потери интереса с моей стороны, и они быстро сходились с каким-нибудь другим
парнем. Иногда я им платил, а иногда и нет - подчас, чтобы сэкономить, я
притворялся, что от девушки без ума.
Мы всегда знали, что меня могут поймать. Нашу дальнейшую судьбу решил
темный октябрьский вечер 1760 года. Я стоял на углу тихой улочки напротив
Дома правосудия, выискивая подходящую жертву. Я заприметил его сразу -
высокий пожилой джентльмен в черной шляпе, с великолепной дубовой тростью;
он приостановился посреди улицы, похлопал себя по карманам, понял, что
бумажник на месте, и, спокойно улыбнувшись, двинулся дальше. Я натянул
поглубже кепку, осмотрелся, не следит ли кто, и медленно пошел за стариком.
Я осторожно ступал, примериваясь к его шагам, руки мои расслабленно
болтались, как и у него, чтобы он не слышал, как я приближаюсь. Я сунул руку
в его карман, мои пальцы сомкнулись вокруг пухлого кожаного бумажника, и я
извлек его, не сбившись с шага. Едва рука моя вынырнула из кармана, я
развернулся и размеренно зашагал в другую сторону, намереваясь уже вернуться
домой, но тут до меня донесся чей-то крик.
Я обернулся и увидел, что старик стоит посреди улицы и в недоумении
смотрит, как ко мне, размахивая руками, бежит какой-то мужчина. Я тоже
вытаращился на него, недоумевая, за кем же он гонится, после чего вспомнил
про бумажник и сообразил, что он, должно быть, заметил меня и решил
выполнить свой так называемый гражданский долг. Я развернулся и бросился
наутек, проклиная свое невезение, но ни на секунду не усомнился, что без
труда смогу избавиться от этого здоровяка - пузо изрядно мешало ему при
беге. Я припустил быстрее, мои длинные ноги резво скакали по булыжникам
мостовой, а сам я пытался решить, в каком направлении лучше бежать. Я хотел
добраться до рыночной площади, от которой, как я знал, расходилось в разные
стороны пять улиц, и каждая, в свою очередь, разветвлялась на множество
переулков. Там всегда было многолюдно, и я рассчитывал, что смогу без труда
затеряться в толпе - одет я был точно так же, как любой другой уличный
мальчишка. Но вечер выдался темный и я, к своему замешательству, понял, что
сбился с верного пути; когда же через несколько мгновений сообразил, что
бегу не туда, мне стало не по себе. Мужчина меня нагонял, крича, чтобы я
остановился, и хотя вряд стоило на это рассчитывать, бросив взгляд через
плечо, я увидел решимость у него на лице и, что еще хуже, палку в его руке;
и тут мне впервые стало по-настоящему страшно. Прямо передо мной были два
переулка, ведущие, как мне показалось, к Касл-стрит; один шел налево,
второй - направо, я выбрал последний, и сразу испугался, поняв, что проулок
становится все уже и уже, а слабый внутренний голос подтвердил, что впереди
тупик, стена - слишком высокая, чтобы забраться, слишком крепкая, чтобы
пробиться сквозь. Я повернулся и замер, а мужчина, свернув в проулок, тоже
сообразил, что я загнан в угол, и остановился, пытаясь отдышаться.