"Рэй Дуглас Брэдбери. Предрассветный гром" - читать интересную книгу автора

завтрашней порой). В некотором роде он был копией своей машины, которой
диктовал собственную волю, властно положив ладони на руль. Над губой у него
кудрявилась полоска усов, а шевелюру представляли растущие поодиночке
волоски, которые, как могло показаться на подъезде к фонарям, сами совершали
круговые движения, приплюснутый нос беспрестанно хлюпал, не уставая дивиться
окружающему миру, вбирал его целиком и выдыхал через изумленный рот. И
наконец руки его неизменно загребали все, что можно, и никогда ничего не
отдавали. Это роднило его с машиной. Но так было не всегда. Бритт и не
помышлял стать похожим на машину. Но когда на ней поездишь, она влезает в
тебя через задницу и распространяется по всему организму, покуда желудок не
взбунтуется, а сердце не зайдется маленьким красным волчком. Однако и
машина, со своей стороны, тоже не имела желания становиться живым существом,
таким, например, как Бритт. А ведь машины тоже меняются и мало-помалу
становятся похожими на своих хозяев.
При нем машина вела себя более покладисто, чем при его
предшественнике-ирландце по фамилии Рейли. Бритт и его железный корабль
проплывали по ночным улицам, по ручейкам воды, которые смачивали мусор,
прежде чем его засасывало железное чрево. Машина походила на кита, у
которого горло зарешечено китовым усом: она бороздила моря лунного света,
утоляла голод мелкой рыбешкой в виде билетов и оберток от леденцов, снова и
снова добывала корм в гуще серебристой стайки конфетти на отмелях
асфальтовой речки. А мистер Бритт, невзирая на впалую грудь, ощущал себя
олимпийским богом, который, неся с собою в разбрызгивателях ласковые
апрельские дожди, очищает мир от скверны.
Доехав до середины Ильм-роуд, мистер Бритт, забавы ради, заставил свою
громадную свирепую машину, которая, ощетинившись, жадно вылизывала асфальт,
вильнуть с одной стороны улицы на другую - только лишь для того, чтобы
заглотить крысу.
- Попалась!
Он издали заметил эту крупную серую тварь, отвратительную разносчицу
заразы, которая мчалась наперерез машине в неровном свете фонаря. Шарк! - и
мерзкий грызун попал в чрево машины, где тут же начал перевариваться среди
зловонного месива из бумажного мусора и осенних листьев.
Машина поехала дальше вдоль притихшего русла ночи, принося и забирая с
собою собственный дождь, помечая свой путь влажной вылизанной полосой.
- Это я лечу на волшебной метле, - размечтался мистер Бритт. - Как
колдун пролетаю под осенней луной. Добрый колдун. С востока. Почти как в
старой книжке о волшебнике Изумрудного города, только там была колдунья.
Помню, меня в детстве свалил коклюш...
На дороге виднелись бесконечные сетки меловых квадратов для игры в
"классы", начерченные детьми, которые совсем ошалели от счастья, судя по
тому, какими кривыми получились линии. Пасть машины всасывала красные афиши,
желтые карандаши и монетки - попадались даже двадцатипятицентовики.
- Что там такое?
Не поднимаясь с сиденья, мистер Бритт оглянулся через плечо и посмотрел
назад.
Улица была пуста. Мимо плыли темные деревья, которые свешивали ветки,
чтобы постукать его по лбу. Но ему показалось, будто на фоне неумолчного
грома раздается крик о помощи, чей-то отчаянный вопль.
Мистер Бритт повертел головой.