"Рэй Дуглас Брэдбери. За хозяина глоток да глоток на посошок!" - читать интересную книгу автора Дело в том, что составляющие процессию легковые и грузовые машины были
кое-как нагружены ящиками с продукцией различных французских виноградников, а замыкал шествие громоздкий старинный фургон, какими пользовалась в прежние времена компания "Гиннес"; его тянула упряжка горделивых белых лошадей в траурном уборе, вспотевших от непривычного груза. - Будь я проклят, - сказал Финн, - если лорд Килготтен не привез угощение для собственных поминок. - Ура! - разнеслось над кладбищем. - Вот что значит приличный человек! - Не иначе как догадался, что нынешняя жара распалит даже монашку и священника, а у нас языки вывалятся от жажды! - Дорогу! Освободи проход! Народ расступился, чтобы пропустить на кладбище этот обоз с булькающим грузом, помеченным бирками из южной Франции и северной Италии. - Когда-нибудь, - прошептал Дун, - нужно будет воздвигнуть Килготтену памятник за его понимание дружбы! - Размечтался, - сказал священник. - Не время об этом заикаться. Ибо после гробовщика приходит кое-кто пострашнее. - Кто ж может быть страшнее? Пропустив к могиле последний фургон с вином, по аллее в одиночку зашагал человек с напомаженными усами, в шляпе и начищенных до блеска туфлях, в застегнутом наглухо пиджаке, из-под обшлагов которого виднелись, как положено, белые манжеты, под мышкой он сжимал плоскую папку, напоминавший дамскую сумочку. Он словно вышел из ледника, прорубленного в залежах снега: язык напоминал сосульку, а глаза - замерзшие лужицы. - Боже правый! - сказал Финн. Незнакомцу дали дорогу. Стряпчий - а это он и был - прошествовал мимо, как Моисей, перед которым расступилось Красное море, как король Людовик на прогулке, как самая заносчивая шлюха с Пикадилли: нужное подчеркнуть. - Душеприказчик Килготтена, - зашипел Малдун. - Я видел, как он вышагивает по Дублину - ни дать ни взять, вестник Апокалипсиса. И фамилия у него лживая: Клемент, то бишь милосердный. На полрожи ирландец, на всю рожу англичанин. Хуже не придумаешь! - Что может быть хуже смерти? - прошептал кто-то. - Скоро увидим, - пробормотал священник. - Джентльмены! Толпа повернулась на голос. Стряпчий Клемент остановился на краю могилы и, достав из-под мышки заветный портфель, извлек на свет перевязанный лентой и украшенный гербом документ невероятной красоты, от которой начиналась резь в глазах и боль в сердце. - До начала траурной церемонии, - сказал он, - прежде чем отец Келли приступит к панихиде, я должен сделать сообщение. В завещании лорда Килготтена имеется дополнительное распоряжение, которое я сейчас оглашу. - Прямо одиннадцатая заповедь, - пробормотал священник, опустив голову. - А как звучит одиннадцатая заповедь? - хмуро спросил Дун. - Для тебя - так: "Попридержи язык свой, не хлопай ушами своими", - сказал священник. - Ш-ш-ш. Ибо стряпчий, развязав ленту, стал зачитывать документ, и в жарком |
|
|