"Рэй Дуглас Брэдбери. За хозяина глоток да глоток на посошок!" - читать интересную книгу автора

Дело в том, что составляющие процессию легковые и грузовые машины были
кое-как нагружены ящиками с продукцией различных французских виноградников,
а замыкал шествие громоздкий старинный фургон, какими пользовалась в прежние
времена компания "Гиннес"; его тянула упряжка горделивых белых лошадей в
траурном уборе, вспотевших от непривычного груза.
- Будь я проклят, - сказал Финн, - если лорд Килготтен не привез
угощение для собственных поминок.
- Ура! - разнеслось над кладбищем. - Вот что значит приличный человек!
- Не иначе как догадался, что нынешняя жара распалит даже монашку и
священника, а у нас языки вывалятся от жажды!
- Дорогу! Освободи проход!
Народ расступился, чтобы пропустить на кладбище этот обоз с булькающим
грузом, помеченным бирками из южной Франции и северной Италии.
- Когда-нибудь, - прошептал Дун, - нужно будет воздвигнуть Килготтену
памятник за его понимание дружбы!
- Размечтался, - сказал священник. - Не время об этом заикаться. Ибо
после гробовщика приходит кое-кто пострашнее.
- Кто ж может быть страшнее?
Пропустив к могиле последний фургон с вином, по аллее в одиночку
зашагал человек с напомаженными усами, в шляпе и начищенных до блеска
туфлях, в застегнутом наглухо пиджаке, из-под обшлагов которого виднелись,
как положено, белые манжеты, под мышкой он сжимал плоскую папку,
напоминавший дамскую сумочку. Он словно вышел из ледника, прорубленного в
залежах снега: язык напоминал сосульку, а глаза - замерзшие лужицы.
- Боже правый! - сказал Финн.
- Это стряпчий? - предположил Дун.
Незнакомцу дали дорогу.
Стряпчий - а это он и был - прошествовал мимо, как Моисей, перед
которым расступилось Красное море, как король Людовик на прогулке, как самая
заносчивая шлюха с Пикадилли: нужное подчеркнуть.
- Душеприказчик Килготтена, - зашипел Малдун. - Я видел, как он
вышагивает по Дублину - ни дать ни взять, вестник Апокалипсиса. И фамилия у
него лживая: Клемент, то бишь милосердный. На полрожи ирландец, на всю рожу
англичанин. Хуже не придумаешь!
- Что может быть хуже смерти? - прошептал кто-то.
- Скоро увидим, - пробормотал священник.
- Джентльмены!
Толпа повернулась на голос.
Стряпчий Клемент остановился на краю могилы и, достав из-под мышки
заветный портфель, извлек на свет перевязанный лентой и украшенный гербом
документ невероятной красоты, от которой начиналась резь в глазах и боль в
сердце.
- До начала траурной церемонии, - сказал он, - прежде чем отец Келли
приступит к панихиде, я должен сделать сообщение. В завещании лорда
Килготтена имеется дополнительное распоряжение, которое я сейчас оглашу.
- Прямо одиннадцатая заповедь, - пробормотал священник, опустив голову.
- А как звучит одиннадцатая заповедь? - хмуро спросил Дун.
- Для тебя - так: "Попридержи язык свой, не хлопай ушами своими", -
сказал священник. - Ш-ш-ш.
Ибо стряпчий, развязав ленту, стал зачитывать документ, и в жарком