"Малькольм Брэдбери. Историческая личность " - читать интересную книгу автора

подготовку к выпускным экзаменам. Он сидел по вечерам с ней в ее квартире,
читал учебники в нескончаемом безмолвии, пока наконец они не удалялись в
спальню с грелкой полной кипятка и кружками желанного какао. "Мы только
обнимались, чтобы согреться, - говорит Говард в последующих объяснениях. -
Отношениями это ни с какой стороны не было". Однако отношения или вовсе не
отношения, а порвать их оказалось очень трудно. Летом 1960 года они оба
сдали выпускные экзамены, Говард блестяще, а Барбара, которая не слишком
занималась предметом, по которому специализировалась, английским - и больше
присутствовала при подготовке Говарда, чем готовилась сама, не слишком
блестяще. Теперь, когда университет остался позади, они обнаружили, что им
трудно расстаться и пойти каждому своим путем. В результате они избрали тот
институт, который, как теперь объясняет Говард, представляет собой способ,
каким общество в интересах политической стабильности придает перманентность
случайности отношений: иными словами, они поженились. Брак был заключен в
церкви, точнее в молельной, в присутствии многочисленных родственников и
друзей, - формальность, чтобы ублажить их семьи, к которым они были
одинаково сильно привязаны. Они устроили себе медовый месяц в Риле,
отправившись туда на дизельном поезде и сняв комнату в пансионе; потом они
вернулись в Лидс, так как Говард должен был приступить к работе над
диссертацией. В силу своих блестящих экзаменов он был теперь аспирантом,
получив грант SSRC, которого, казалось, должно было в достатке хватать на
обоих. И вот он приступил к работе над своей темой, к достаточно рутинному
религиозно-социологическому исследованию христа-дельфианства в Векфильде,
темой, которую он выбрал потому, что в ранней молодости испытал духовное
увлечение этой конфессией, увлечение, которое теперь обратил в
социологическую проблему. Что до Барбары, она, естественно, стала
домохозяйкой, а вернее, по ее собственному выражению, квартирохозяйкой.
Поскольку теперь они начали жить в череде малогабаритных квартирок со
старомодными высокими кроватями, имеющими изголовье и изножье, и
викторианскими унитазами под названием "Каскад", и плюшевой мебелью, и
окнами, непременно выходившими на загнивающий садик, - эти садики, дома,
пятящиеся на эти садики, переулки, магазин на углу, кинотеатр, автобусные
маршруты к центру города слагались в главный горизонт и перфорированную
дорожку их жизни, в предел и периметр их мира. Они извлекали определенное
удовольствие из своего брака, так как он нес им ощущение "ответственности",
и они часто давали знать о себе своим родителям как о дружной паре. На самом
же деле после первых месяцев совместной жизни, когда сексуальное упоение, с
самого начала не слишком интенсивное, начало слегка угасать и они огляделись
вокруг себя, то довольно скоро начали раздражаться друг на друга, огорчаться
из-за своего материального положения, изнывать от простейшей необходимости
управляться с каждодневной жизнью. Жить в этом скользящем социально
двусмысленном положении, в этой аспирантской бедности, этом жалком мирке без
друзей было нелегко; проблемы такого существования въедались во все
частности их контактов и симпатий. Говард часто говорил об этом времени
"созревания" - созревание же, объяснял он позднее, когда уже предпочитал
Другие слова, это ключевое понятие аполитичных пятидесятых, - и говорил о
нем как о нравственной ценности, которую ставит превыше всего. Он был
склонен объяснять их жизни, как очень серьезные и зрелые, главным образом
потому, что они очень беспокоились, как бы не расстроить друг друга и не
транжирить деньги зря; каким-то образом это сделало их Лоренсом и Фридой