"Мэрион Зиммер Брэдли. Кровавое солнце ("Darkover" #13)" - читать интересную книгу автора

наталкиваясь на них на дальних мирах, скопом зачисляли в разряд
некаузальных: кириллика, электроментрия, психокинетика [каузальностью (от
causa - "причина") именуется по-латыни причинность; таким образом,
некаузальные науки - суть науки, нарушающие закон причинности; однако в
данном случае термин, похоже, трактуется шире, в смысле нарушения
известных нам законов вообще; с такой точки зрения и нарушающий закон
сохранения энергии вечный двигатель - некаузальный агрегат]. И Кервин знал
о них не больше любого землянина.
Не составляло особого труда разглядеть, что самолетик был земного
производства; характерные контуры остались без изменений, только
опознавательные знаки были закрашены, да двигательная установка
демонтирована, а салон переоборудован по даркованским стандартам.
Кервину было страшно, и он не боялся себе в этом признаться. Но сквозь
страх пробивалось ощущение странной умиротворенности; удовлетворения. Он
никогда не считал себя землянином - разве что по случайности рождения.
Настоящей родиной его был Даркоувер, и мечта всей жизни, можно сказать,
уже сбылась; комъин, представитель высочайшей местной знати, возвращался
домой после долгих лет невольной ссылки.
В памяти его всплыли обрывки единственной долгой беседы с легатом: "Вот
уже четыре поколения мы из кожи вон лезем, только б узнать хоть что-нибудь
о матричной механике... Комъины, не просто неподкупные, но и
недоступные..."
Насколько Кервин знал, комъины не представляли собой ни правящей
династии, ни высшей знати, ни духовенства, ни олигархии, ни чего-либо хоть
примерно похожего. И никакого пакта с Землей они не подписывали.
Соглашение между двумя мирами имело под собой весьма шаткую основу...
Комъины очень редко покидали пределы своих тайных крепостей. И Кервин
собственными глазами видел, с каким фантастическим, если не сказать
фанатичным благоговением относятся на Даркоувере к этим рыжеволосым
аристократам. И если в глубине души дарковане стенали под призрачной, но
несомненной властью комъинов, то землянам об этом, по крайней мере, ничего
известно не было.
Кервин попытался осторожно распрямить ноги - так, чтобы не проломить
переборку.
- Долго еще до этого вашего города? - поинтересовался он у Остера.
Тот и ухом не повел. Остер был очень худощав; в осанке, да и в изгибах
губ его чувствовалось что-то неуловимо кошачье; даже присвист, с каким он
произносил шипящие звуки, походил на мурлыканье.
- Здесь не говорят на кахуенге, - в конце концов отрывисто отозвался
Остер, - а пока включен телепатический глушитель, на другом языке нам друг
друга не понять.
- Чем тебе не нравится кахуенг? Насколько я помню, в Земном секторе ты
совершенно свободно на нем изъяснялся.
- Мы способны выучить любой известный человеческий язык, - произнес
Остер с тем высокомерием, что всегда так раздражало Кервина. - Но базовые
концепции нашего мира выразимы только последовательностями наших
собственных семантических символов - и у меня нет ни малейшего желания
болтать по-крокодильски с полукровкой о всякой ерунде.
Кервин стиснул зубы. "Повтори-ка это еще раз, приятель, - подумал он, -
и я забью глушитель тебе в глотку". Больше всего на свете Джеффу хотелось