"Мэрион Зиммер Брэдли. Король-Олень (Туманы Авалона, Книга 3) " - читать интересную книгу автора

ведь в битве человек оказывается лицом к лицу со смертью, - так вот, на
тот случай, если к соратникам присоединяется человек, еще не проливавший
ни своей, ни чужой крови, придумали особое испытание. Его приводят в
церковь, кладут рядом его оружие и доспехи, и он должен провести ночь в
бдении и молитвах. А наутро он исповедуется во всех своих грехах, получает
отпущение, и лишь после этого его посвящают в рыцари.
- Так это же нечто вроде посвящения в таинства! Но ведь Артур не
имеет права проводить через таинства других людей или приобщать их к этим
таинствам - и уж вовсе не имеет права перекраивать все это во имя их бога,
Христа! Во имя Великой Матери, неужели они хотят отнять у нас даже
таинства?!
- Он советовался с Талиесином, - оправдываясь, сказал Ланселет, - и
Талиесин одобрил его замысел.
Моргейна ужаснулась: неужто один из верховных друидов допустил
подобное? Хотя... Талиесин говорил, что было время, когда друиды и
христиане молились вместе.
- Это происходит в душе у человека, - сказал Ланселет, - неважно,
христианин он, язычник или друид. Если Гарет в сердце своем встретится с
неведомым и это поможет ему стать лучше, то так ли уж важно, от кого это
таинство исходит - от Богини, от Христа или от Имени, которого друиды не
произносят, - или от всего доброго, что живет в душе человеческой?
- Ты вещаешь, словно сам Талиесин, - недовольно произнесла Моргейна.
- Да, язык у меня подвешен неплохо. - Губы Ланселета скривились в
невыразимо горькой усмешке. - Дай мне бог - какой угодно! - чтоб я смог
отыскать в своем сердце хоть каплю веры в эти слова или найти хоть
какое-то утешение!
- Я надеюсь, кузен, что это тебе удастся, - только и смогла сказать
Моргейна. - Я буду молиться за тебя.
- Молиться кому? - спросил Ланселет - и ушел. А Моргейна осталась,
взволнованная до глубины души.
Было довольно рано - еще не пробило полночь. В церкви теплился огонек
- там бодрствовали Гарет и Ланселет. Моргейна опустила голову, вспоминая
ту ночь, которую она сама проводила в бдении - и рука ее машинально
потянулась к серповидному ножу, которого она не носила вот уж много лет.
"И я сама отвергла его. Мне ли после этого говорить об осквернении
таинств?"
Внезапно воздух перед Моргейной взволновался, взвихрился, как в
водовороте, и Моргейна едва-едва удержалась на ногах: перед нею в лунном
сиянии стояла Вивиана.
Она стала старше и похудела. Глаза ее были, словно пылающие угли под
безукоризненно ровными бровями, а волосы сделались почти полностью седыми.
Казалось, она смотрит на Моргейну с печалью и нежностью.
- Матушка... - запинаясь, произнесла Моргейна, сама не зная, к кому
обращается - к Вивиане или к Богине. А затем образ заколыхался, и Моргейна
поняла, что Вивианы здесь нет - всего лишь Послание.
- Зачем ты пришла? Что тебе от меня нужно? - прошептала Моргейна,
опустившись на колени. В дуновении ночного воздуха ей почудился шелест
платья Вивианы. Чело Вивианы венчал венок из ветвей ивы - словно корона
владычицы волшебной страны. Видение протянуло руку к Моргейне, и Моргейна
почувствовала, как на лбу ее вспыхнул истаявший полумесяц.