"Джиллиан Брэдшоу. Сердце рыцаря " - читать интересную книгу автора

Сквозь шум удаляющихся шагов Мари услышала звук поворачивающегося в замке
ключа. Вскочив, она бросилась к двери. Задвижка чернела в щели между краем
двери и косяком, но невозможно было рассмотреть, осталась ли она во впадине
или вошла в паз. Мари не осмелилась проверить это сейчас. Прислонившись лбом
к косяку, она молча и горячо помолилась о том, чтобы дверь оказалась
открытой. Она представила себе отца в лагере под невообразимо далекой
Никеей, горюющего о Роберте.
"Я сохраню твою честь, - мысленно пообещала она ему. - Я не отдам твоих
земель врагам. Ты будешь мной гордиться, отец. Наконец-то ты будешь мной
гордиться!"
А потом она трижды прочитала "Отче наш", чтобы успокоить отчаянное
биение сердца, и повернулась, чтобы умыться перед ужином.

Когда зазвонил колокол к чтению утренних "часов", Мари встала: после
трех лет монастырской жизни ноги привычно опустились в заранее
приготовленные башмаки еще до того, как она проснулась окончательно. А потом
она замерла. Даже в полной темноте она поняла, что находится в незнакомой
комнате. Это не ее маленькая келья в монастыре Святого Михаила, это...
Воспоминание принесло с собой поток почти нестерпимого возбуждения.
Мари заставила себя сидеть неподвижно, прислушиваясь. Колокол смолк. Во
дворе стихло шуршание шагов, и от храма еле слышно донеслись первые слова
службы, читаемые слабыми сонными голосами. Мари глубоко вздохнула, поднялась
и в кромешной тьме ощупью добралась до двери. Так. Грубый косяк, более
гладкие доски. Задвижка. Она провела рукой вниз - по задвижке, по краю
двери, по порогу. Ее плат оказался там, где она его оставила. Первый
нетерпеливый рывок не освободил ткани, и она заставила себя вынимать ее
медленно, слегка подергивая взад-вперед. Наконец дверь пронзительно
скрипнула, и плат оказался у нее в руках. Она замерла, скорчившись у порога.
Однако по-прежнему единственным доносившимся до нее звуком был далекий шепот
монахов, читавших "часы". Она выпрямилась, стиснув в потной руке плат.
- Христос и святой Михаил, помогите мне! - прошептала она.
Тщательно обернув платком дверную задвижку, она с силой потянула ее.
Плат немного приглушил звук, но все равно задвижка снова заскрипела,
царапая по косяку. А потом дверь открылась. Секунду Мари, у которой кровь
звенела в ушах, стояла, прижав ладонь к двери и прислушиваясь, не раздастся
ли звук тревоги. И опять она слышала только молитвы.
Она осторожно вышла в коридор. Из комнаты, в которой спали рыцари, был
слышен только храп. Конечно, у них не было привычки вставать на утренние
"часы", так что они проспали колокол. Мари постаралась подавить прилив
торжества: ей предстоял еще долгий путь. Осторожно закрыв дверь своей
комнаты, она поспешно пошла по коридору, на ходу покрывая голову и заправляя
волосы под плат.
Двор аббатства был пуст. Ворота оказались закрыты на ночь на засов, но
только изнутри, а привратник спал в своем домике. Мари без труда отодвинула
засов и вышла.
Луна уже села, и все казалось темным и странным. Дорога различалась
только как серая полоса среди бесформенной черноты вокруг. Тишина была
настолько глубокой, что от нее закладывало уши, и самые тихие звуки -
шуршание одежды, стук подошв, даже собственное дыхание - казались гулкими и
оглушительно громкими. Трава у дороги отяжелела от росы. Пройдя несколько