"Джон Брэйн. Путь наверх (Роман) " - читать интересную книгу автора

одного молодого человека за то, что он вздумал поухаживать за Сьюзен.
Я расплатился с шофером такси.
- Я не знал, что здесь будет Сьюзен.
- Вы еще очень многого не знаете,- сказал Реджи, когда горничная
распахнула перед нами дверь.
Холл по своей безликости походил на вестибюль гостиницы. На стенах
висели всевозможные трофеи: буйволовые рога, львиные головы, пропеллер
"фокке-вульфа",- но все это производило впечатление предметов, купленных
одним махом, слишком уж они все были чистенькие, новенькие и слишком
аккуратно развешаны по стенам. Все, начиная от серебряной шкатулки с
сигаретами и кончая инкрустированными пепельницами, было новое, тяжелое и
дорогое. Когда горничная взяла мое пальто, я поспешил окинуть себя взглядом:
у меня было неприятное ощущение, словно я забыл застегнуть брюки, или
зашнуровать ботинки, или надел разные носки.
Гостей собралось уже человек двадцать, и почти ни с кем из них я не был
знаком.
Туалеты на девушках были самые сногсшибательные. Я помню, что Сэлли
была в голубом платье, очень относительно прикрывавшем весьма
соблазнительную грудь, и даже Энн Барлби выглядела вполне сносно в
белорозовом шифоне. Комната, в которой мы находились, была самой большой из
всех, какие мне когда-либо доводилось видеть в частных домах, а такие
паркетные полы я видел прежде только в библиотеках или музеях. Мебель была
того сорта, которому предстояло войти в моду лишь десять лет спустя, а
стены - зелеными, причем все разного оттенка.
Но лишь только я увидел Сьюзен, окружающее перестало для меня
существовать. Она была в юбке из черной тафты и белой кружевной английской
блузке, и рядом с ней все другие девушки казались потрепанными жизнью и
помятыми. Вот, пожалуй, подумалось мне, своего рода оправдание
капиталистической системы для тех, кто его ищет: превосходный человеческий
экземпляр, птица-феникс среди уток и кур.
- Здравствуйте,- сказал я.- Вы так ослепительны, что на вас больно
смотреть.- Я поглядел ей прямо в глаза, но вынужден был первый отвести
взгляд.- Я не знал, что вы будете здесь.
Она надула губки.
- Вы хотите сказать, что не пришли бы, если б знали?
- Наоборот. Я знал, что без вас мне здесь будет неинтересно. Видеть
вас - это уже само по себе праздник.
- Вы просто смеетесь надо мной,- сказала она, понизив голос.
- Я говорю совершенно серьезно. Хотя, может быть, и не имею на это
права.
Она немного помолчала, пристально глядя на меня. Я впервые заметил
тогда эти золотистые искорки в ее карих глазах: они словно танцевали - то
вспыхивали, то гасли. Я смотрел ей в глаза, вдыхал ее аромат и чувствовал,
что у меня начинает кружиться голова.
- Я не понимаю, почему вы не имеете права говорить серьезно,- сказала
она.- Нехорошо... Нехорошо, если вы опять шутите.
Никогда не любил я ее так, как в ту минуту. Я забыл про "ягуар", и про
"бентли", и про восьмицилиндровый "форд". Она любила и хотела быть любимой,
она вся светилась нежностью, и мое сердце уже не могло не откликнуться на
этот призыв, как не мог бы я отказать ребенку в куске хлеба. Где-то в