"Анн-Софи Брасм. Я дышу! " - читать интересную книгу автора

Потом пришла пора взрослеть. Я делала вид, что совсем этого не хочу.
Обижалась, когда мама заговаривала о том, что мне пора купить лифчик, или
советовала, как вести себя, когда начнутся месячные. Отвергала всякую
заботу, и прежде всего материнскую. Перечила родителям во всем. Ко мне
вообще невозможно было подступиться. Я не выносила, когда до меня
дотрагивались или даже просто на меня смотрели. Я больше не нуждалась в их
любви.
Мысль о том, что мне предстоит стать взрослой, вызывала у меня чуть ли
не тошноту.
И в то же время я с большим интересом относилась к своему телу. Но
только не хотела, чтобы другие об этом знали. Я безумно завидовала Ванессе,
фигура которой постепенно начала округляться. В ней уже угадывались будущие
женские формы, я же оставалась плоской как доска. Каждый день у большого
зеркала я вглядывалась в свое отражение, подстерегая какой-нибудь признак,
возвещавший о вступлении в переходный возраст. Но нет. Мой живот по-прежнему
торчал, как у ребенка, хотя я давно себя таковым не считала, а грудь упорно
не желала расти.
Тогда мне впервые стало казаться, что я задыхаюсь. Меня угнетало все:
мое тело, родители, взгляды окружающих - я ненавидела весь мир.
Непонятая, нелюбимая - я беззвучно вопила от отчаяния. И в один
прекрасный день решила покончить со своим бумагомаранием. За час я
уничтожила все, что до сих пор написала, учинила полный разгром, как будто
кому-то мстила. И все потому, что страшно обижалась на родителей и была
уверена, что они любят меня только за мой писательский талант. Ведь мама
частенько, даже не прочитав моего нового произведения, с гордостью
демонстрировала его знакомым. А я хотела только одного: чтобы родители
поняли и признали, что я есть я, а не какая-то чудо-девочка, будущая
писательница. Чтобы они любили меня просто за то, что я их дочь.
Этот поступок встревожил родителей, и в один прекрасный день я
очутилась у психолога. Я помню кабинет, погруженный в полумрак,
неприступного врача, его взгляд свысока, который я смело встречала. Сеанс за
сеансом он задавал мне дурацкие вопросы, и я отвечала сквозь зубы, - в конце
концов он вынес вердикт, что все это временные трудности, связанные с
переходным возрастом, и никаких причин для волнений нет. Знал бы он, что
меня ожидает в ближайшем будущем...
А потом Ванесса уехала в другой город, и это стало для меня поистине
ужасным ударом. Нам в ту пору не было и одиннадцати. Сейчас мне иногда
приходит в голову, что разлука с Ванессой была наказанием за то, что все эти
годы я думала только о себе и совершенно извела своих родителей.
Помню день, когда нам пришлось распрощаться. Это было в августе, солнце
жгло нещадно. Ветер играл темными, очень длинными и густыми волосами
Ванессы, ей приходилось постоянно откидывать пряди со лба. Ее бездонные
голубые глаза никогда не казались мне такими огромными. Может, потому, что
они всегда были такими ясными, а теперь в них стояли слезы. Я не могла
выносить, когда Ванесса начинала плакать. Мне как будто вонзали нож прямо в
грудь. И вот теперь она стояла неподвижно в багровом свете сумерек и сжимала
в руке кулон - маленькую голубую балеринку; я подарила ей его на последний
день рождения.
Я обняла ее и изо всех сил прижала к себе. Меня обволокло ее голубым
ароматом, и я заплакала навзрыд. Дети часто плачут по пустякам, например