"Патриция Брей. Первое предательство" - читать интересную книгу автора

цивилизованные разговоры, и Джосан забыл, что значит постоянно быть
вежливым.
Леди покинула палатку только через час после рассвета, показав
похвальную расторопность. Джосан направился к ней и поклонился.
- Леди Исобель, приветствую вас, - начал он. В этот раз на смотрителе
не было одеяла, сковывавшего движений, и поклон удался на славу. - Если вам
больше не нужна моя помощь, я бы хотел удалиться. Меня ждет долгая обратная
дорога.
- Неужели вы не последуете с нами? - удивилась женщина.
- Долг удерживает меня здесь, - ответил монах. - Вы или кто-нибудь из
ваших подданных говорит на икарийском? - поинтересовался он.
- Конечно. - Иностранка перешла на его родной язык.
- Как только доберетесь до города Скалла, можете не волноваться, вас
все поймут.
- Как же вышло, что вы говорите на моем языке так, будто родились в
Седдоне, а на икарийском, будто вы - член высшего общества.
- В течение многих лет моим домом был Каристос. А теперь я живу здесь и
присматриваю за маяком.
Несколько мгновений леди Исобель всматривалась в черты лица
собеседника.
- У меня такое чувство, что мы виделись с вами раньше, - наконец
проговорила она, нахмурившись. - Возможно, в столице, несколько лет назад.
Хотя не могу припомнить, что встречалась там с монахами...
- Я из Ученого Братства, - замолчал Джосан, потом добавил: - Сын
коллегии.
- Конечно. Примите мои извинения. Просто не ожидала встретить члена
Братства вдали от цивилизации.
Ответ леди Исобель был шедевром такта - дворянские семьи Икарии
оставляли незаконнорожденных сыновей на ступенях коллегии, положив в пеленки
кошель с золотом. Возможно, чужестранка узнала не Джосана, а черты лица,
делавшими его похожим на неизвестного отца либо дядю, либо сводного брата,
часто посещавшего двор.
- Знание находится повсюду, - проговорил монах.
Хотя, по правде говоря, на острове мало что могло вызвать интерес
ученого. Он вел журнал, как и все его предшественники. Когда-то Джосан
подавал надежды и считался восходящей звездой, за спиной даже шептались, что
придет время, и он займет главенствующее место в рядах коллегии. Однако
лихорадка денге, которая и так чуть не унесла жизнь, украла у него не менее
ценную вещь, разум. Смотритель понимал, что он всего лишь тень того
выдающегося человека.
Джосан испытывал ненависть к своему по-новому неуклюжему телу и
разбитой на куски памяти. Братья поступили благородно, отправив его на
остров, чтобы постепенно восстановить силы без постоянного напоминания о
том, чего он лишился. Монах понимал, что прошел долгий путь, однако без
других ученых невозможно проверить и оценить прогресс, которого смотритель
достиг за долгие годы пребывания здесь.
Джосан редко позволял себе задумываться о столь большой для себя
потере, и не стоило винить леди Исобель в том, что она всколыхнула давно
забытые чувства.
Брат постарался надеть маску невозмутимости, чтобы и тени отчаяния не