"Илья Яковлевич Бражнин. Сумка волшебника" - читать интересную книгу автора

вспыхнул во мне с такой всепожирающей силой, что я не мог больше
противиться. Я схватил свинку дрожащими руками и спрыгнул вместе с ней со
стула на пол.
Предчувствуя недоброе, Лешка испуганно вскрикнул и ринулся следом за
мной. Но он не был столь поворотлив, как я, и опоздал. Я кокнул свинью рылом
об пол, и все было кончено.
То, что произошло потом, трудно описать словами бесстрастного
летописца. Я вообще не приспособлен к бесстрастию и никогда не почитал это
добродетелью писателя наравне с так называемой объективностью. Все, что я
могу обещать в данном случае, это постараться излагать факты в их
действительной последовательности и при этом строго придерживаться истины.
Начну с самого главного, с факта номер один. И оказался прав, моя
рабочая гипотеза подтвердилась полностью: свинья была не пуста! Больше того,
в ней скрыт был настоящий клад. Вместе с черепками свиньи по полу
рассыпались деньги. Их было много, в большинстве медяки - трешки, пятаки.
Были, однако, и серебряные монеты, и среди них даже один полтинник с
портретом царя.
Так случилось, что я убедился в полной достоверности моих предположении
и в полной надежности логического метода мышления. Вещи, меня окружающие,
как я и предполагал, могли содержать и содержали не только пустоту или
никому не нужные опилки. Содержание их могло быть иной раз достойно
внимания.
Это был важный урок, который я извлек из истории со свиньей-копилкой. К
сожалению, урок был не единственным. История со свиньей имела продолжение и
последствия - столь же неприятные, сколь и поучительные.
Когда свинья, распавшись, бросила к нашим ногам несметные сокровища, мы
с Лешкой остолбенели. Потом, когда минутный столбняк прошел, мы кинулись
собирать раскатившиеся по всей комнате монетки и складывать их в кучки -
трешки к трешкам, пятаки к пятакам. Серебряные монеты мы складывали
отдельно.
Поглощенные этим увлекательным делом, мы не заметили, как в комнату
вошел Лешкин брат, и осознали опасность только тогда, когда он схватил Лешку
за волосы, а меня за шиворот.
Это была неприятная минута. Но за ней последовали еще более неприятные.
Лешка был выпорот. Его вопли терзали мое чувствительное сердце, тем более
что меня ждала та же участь. Правда, я мог бы, пожалуй, и сбежать. Всецело
занятый Лешкой, брат не смог бы, да и не стал бы, верно, меня преследовать.
Но бегство мое было бы предательством и подлостью. Наши с Лешкой отношения и
неписаные, но строгие законы цепкой мальчишеской дружбы совершенно исключали
бегство.
Я не мог бросить товарища в беде. Я остался. И конечно, получил все,
что мне причиталось. Может быть, это было немножко меньше того, что получил
Лешка, но это было делом совести Лешкиного брата, а не моей.
Вообще говоря, он был не злой, этот Лешкин брат, и порол не очень
больно. А главное, выпоров, он не считал, что враждебные отношения должны
длиться и дальше. Он, очевидно, придерживался мудрых воззрений
североамериканских индейцев, полагавших, что наказание снимает вину и что
после него уже ничто больше не мешает возобновлению добрых отношений.
После порки мы все втроем мирно беседовали, усевшись на ту самую
скамью, на которой производилась неприятная процедура. Лешкин брат закурил