"Илья Яковлевич Бражнин. Сумка волшебника" - читать интересную книгу автора

части ничтожными. У игрушечного паровозика, подаренного на именины моему
приятелю Лешке Беспрозванному, внутри тоже ничего не оказалось, как и у
целлулоидной куклы Леночки. У тряпичной Катьки из живота, распоротого ржавым
гвоздем, посыпались опилки.
Мои исследования по-прежнему не давали никаких результатов, если не
считать нескольких легких подзатыльников, полученных от Лешкиной матери, и
страшного двухчасового рева Нинки Малышевой, которая жила на нашем дворе и
которой принадлежали подопытные куклы.
Дело, впрочем, не всегда ограничивалось легкими подзатыльниками или
выревкой. Были в моей практике и более тяжелые случаи, к которым,
несомненно, следует отнести историю с фарфоровой свиньей.
Свинья эта стояла у Беспрозванных на комоде и давно занимала мое
воображение. Она была толста и вид имела очень самодовольный. На основании
этих примет я пришел к выводу, что свинья не может быть пустой. Но проверить
эту рабочую гипотезу не представлялось возможным. Свинья была не моя. Она
принадлежала старшему брату Лешки и находилась под его особым контролем и
покровительством. Лешка был строго-настрого предупрежден, что он ни при
каких обстоятельствах не должен не только касаться свиньи, но даже
приближаться к комоду, на котором она стояла. В случае, если бы Лешка
преступил этот строжайший запрет, ему грозила верная порка.
Угроза была не дипломатической уловкой, которая должна была охранять
неприкосновенность свиньи, а носила безусловный характер. Веревка, которую
обычно Лешкин брат использовал при носке дров, в любой момент могла
превратиться в плеть, в чем Лешка имел уже случай убедиться.
Перед лицом столь реальной угрозы следовало, конечно, соблюдать сугубую
осторожность. Некоторое время это удавалось, хотя должен признаться, что
природа не наделила меня теми качествами, которые необходимы для соблюдения
осторожности.
Вообще жить с оглядкой трудно и неприятно. Нет поэтому ничего
удивительного в том, что с течением времени мы с Лешкой становились все
менее осмотрительными и сами не заметили, как в конце концов переступили
запретную границу.
Все произошло как-то незаметно для нас. Сперва, придерживаясь самого
благоразумного варианта, мы только издали любовались упитанностью и веселым
видом свиньи. Потом, устав от бесплодного созерцания, совершенно
несвойственного нашему возрасту, мы приставили к комоду два стула и
приступили к осмотру объекта моих вожделений с более близкой дистанции.
Вскоре, осмелев, я протянул руку и, трепеща от радостного возбуждения,
коснулся жирной свиной спинки.
Теперь она была уже как бы моя, и теперь я, больше чем когда-либо,
убежден был, что свинья не пуста. Она не могла быть такой толстой и такой
веселой, если бы она была пуста. Я ни минуты не сомневался в этом, ибо
стихийно верил в логику, о существовании которой в то время и не подозревал.
Но мои предположения нужно было еще доказать.
Истина требует очевидности. Для доказательства ее нужны факты, которые
сделали бы очевидным, что свинья не пуста, но они могли быть заключены
только в самой свинье. Порочность этого круга исключала благополучное
разрешение вопроса. Либо истина, либо свинья - так обстояло дело. Я выбрал
истину. Свинья была обречена.
Азартный огонек исследователя, готового ради утверждения истины на все,