"Илья Яковлевич Бражнин. Мое поколение " - читать интересную книгу автора

водки. Оттого, что в классном журнале стояли нынче другие, чем в прошлом
году, фамилии, ничто не менялось.
Дряблый палец Димитрия Сергеевича свернулся червячком между линеек и
клеток журнала, и там, где розовеет испачканный мелом ноготь, минутой позже
вытянется извилистая двойка или сухоребрая четверка.
Других отметок в учебном обиходе Димитрия Сергеевича не водилось. Он
твердо держался того мнения, что ученик либо плохо, либо хорошо знает
предмет, и потому раз навсегда ограничил себя двухбалльной системой.
Была ещё одна странность в педагогической системе Димитрия Сергеевича.
Отметка являлась не результатом проверки познаний ученика, а своего рода
научной гипотезой. Она выставлялась заранее, при самом вызове ученика к
доске, и, что удивительней всего, никогда не случалось, чтобы необыкновенная
система Димитрия Сергеевича дала осечку.
Вызвав Торопову, Димитрий Сергеевич посмотрел на неё, не торопясь
продиктовал пример на деление многочленов и, тихо кашлянув, поставил против
её фамилии витиеватую и кокетливую двойку с хвостом-закорючкой.
Сидевшая на первой парте белокурая и бойкая Петрушкевич заглянула одним
глазом в журнал и издали показала Ане сплетенные бантиком пальцы рук. Аня
тотчас поняла в чём дело, так как зигзагообразные двойки Димитрия Сергеевича
гимназистки издавна окрестили "бантиками".
У Ани опустились руки. Это была судьба, и судьба жестокая,
неотвратимая. Борьба была бесполезной, ибо гимназистки не помнили в практике
Димитрия Сергеевича такого случая, когда загодя поставленная отметка потом
была бы переделана. Аня, уже выписавшая на доске пример, со вздохом положила
мел в желобок доски, решив смириться перед неотвратимой судьбой. Но совсем
невзначай жест, каким она положила мел, вышел прямым и угловатым, как у
Илюши Левина. И опять невзначай вспомнилось, что ещё вчера Илюша сказал
улыбаясь: "Даю голову на отсечение, что теперь вы знаете алгебру на
четверку".
Аня решительно повернулась к доске, снова взяла мел в руки и в две
минуты решила заданное деление.
Димитрий Сергеевич сидел, мутно глядя перед собой и привычно подергивая
правой рукой маленькое розовое ухо. Аня молча ждала у доски. Соседка Ани по
парте, плотная и розовощекая Казакова, издали одобрительно кивала головой.
Минут через пять Димитрий Сергеевич оставил наконец свое ухо в покое и
повернулся к доске. Пример был решен правильно. Димитрий Сергеевич пожевал
губами и, вздохнув, задал другой пример. Аня бойко выписала его на доске,
деятельно приступила к вычислениям и победоносно их закончила.
Димитрий Сергеевич проглядел решение и вяло осведомился о кубе
разности. Аня сообщила, чему равен куб разности, и, в припадке рвения,
пристегнула, сверх того, куб суммы. Димитрий Сергеевич посмотрел на журнал,
посмотрел на стоящую у доски девушку, - в журнале чернела двойка, щеки
девушки алели взволнованным румянцем. Димитрий Сергеевич неопределенно
кашлянул и задал уравнение.
Аня прищурилась, слизнула с указательного пальца мел и принялась за
уравнение. Мелок, как дятел, застучал по доске. Из-под белого его носика
бойко выскакивали кособокие иксы.
Уравнение было решено, и, проверив решение, Димитрий Сергеевич начал
проявлять первые признаки беспокойства. Он вынул несвежий носовой платок и,
трубно сморкаясь, укоризненно уставился на журнал. Безупречной системе его