"Илья Яковлевич Бражнин. Мое поколение " - читать интересную книгу автора

- Мало того, что дохнуть не дают. Еще и шпионить начинают, - злобно
бросил Никишин, садясь на подоконник, - черт знает что. Сыскное отделение, а
не гимназия.
- А ты погромче покричи, - усмехнулся Любович, указывая глазами на
стоявшего неподалеку математика, дежурившего на перемене в зале вместо
исчезнувшего Мезенцова.
- И покричу, - упрямо огрызнулся Никишин, - пусть послушают.
- Ну-ну, валяй! - насмешливо кивнул Ширвинский и отошел в сторону.
Математик медленно повернулся, сделав равнодушное лицо, прошел мимо
семиклассников и остановился неподалеку от них.
- Пойдем, - тихо сказал Рыбаков, беря Никишина за локоть, и потащил его
прочь.
Четвёртый и пятый уроки прошли в перешептывании и напряженном ожидании.
Наконец ударил последний звонок. Двери классов распахнулись. Топот бегущих
ног наполнил старое здание. Гимназисты густо высыпали на узкогорлую лестницу
и ринулись вниз. На середине лестницы шумный поток внезапно застыл. Стоявший
над толпой говорок опал, выкрики оборвались. Дробно стучавшие по ступеням
подошвы зашаркали скучно и степенно, лица вытянулись: по лестнице навстречу
гимназистам, прямой и медленный, поднимался Аркадий Борисович Соколовский.
Синий сюртук тесно облегал его сухую высокую фигуру. На лице лежала
печать преждевременного увядания. Движения были скупы и связанны. Голову
Аркадий Борисович нес высоко и надменно. Она была величавой и пустынной. На
ней не видно было ни одного волоска. Лысина перестала быть лысиной и стала
строгой начальственной плоскостью. Она была как бы огромным лбом,
разросшимся до темени, до затылка, и придавала владельцу его вид римского
философа. Так как все римские деятели в представлении гимназистов были
такими же гладкоголовыми, как мраморные бюсты, изображенные в учебнике
древней истории, то к новому директору быстро приросла кличка Петроний.
Глядя прямо перед собой тусклыми голубыми глазами, Аркадий Борисович
поднялся по лестнице во второй этаж, пересек пустой и гулкий зал, вошел в
коридор и встал на пороге седьмого класса. Двадцать шесть гимназистов,
одергивая курточки, поднялись ему навстречу. Аркадий Борисович помедлил
возле дверей, потом, не сгибаясь, как солдат, прошел к учительскому столу.
Здесь он снова помедлил и оглядел класс. Гимназисты стояли, отвернув лица в
сторону и потупясь. Только одна пара глаз смотрела ему в лицо.
"Дерзок, - решил про себя Аркадий Борисович, - дерзок".
Никишин усмехнулся, но глаз не отвел. Класс молчал.
"Чего он тянет?" - тоскливо подумал Андрюша, искоса взглядывая на отца.
- Садитесь, - кисло уронил Аркадий Борисович и оглянулся на доску.
Класс громыхнул крышками парт. Аркадий Борисович поморщился:
- Кто сегодня дежурный?
- Я, - вскочил Ситников.
- Однако, - сказал Аркадий Борисович, - вы неряшливы.
Ситников поежился, словно ему стало вдруг холодно.
- Пойдите вытрите доску. И впредь прошу вас придерживаться
установленных правил порядка. Убедительно прошу.
Ситников заспешил к доске и торопливо обмахнул её сухой тряпкой. От
доски поднялось облачко белой пыли. Аркадий Борисович страдальчески
поморщился:
- Пойдите намочите губку.