"Бертольд Брехт. Аугсбургский меловой круг" - читать интересную книгу автора

туда, где пешеходная дорога сворачивает на Ландсберг. Так встретились
супруги между своими селениями, подобно древним полководцам, которые
сходятся между своими полками, на открытой равнине, занесенной снегом.
Муж не понравился Анне. У него были мелкие нечистые зубы. Он окинул
Анну взглядом с головы до ног, хотя она была закутана в овчинную шубу и не
очень-то много можно было увидеть, и заговорил о "таинстве брака". Она
коротко ответила ему, что должна подумать, а он тем временем пусть передаст
ей через какого-нибудь торговца или мясника, кто ни пройдет через
Гроссайтинген, и по возможности в присутствии ее невестки, что теперь он
скоро приедет и только прихворнул по дороге.
Оттерер вяло, как и все, что он делал, кивнул ей. Он был выше ее на
голову и, разговаривая, смотрел в одну точку на ее шее, и это сильно
раздражало Анну.
Но известие не приходило, и Анна уже подумывала просто уйти с ребенком
со двора и поискать места где-нибудь дальше к югу, в Кемптене или Зонтхофе.
Если бы не то, что на дорогах пошаливали, о чем тогда много говорили, да не
середина зимы, она непременно ушла бы.
Жить в усадьбе становилось все труднее. Невестка за обедом в
присутствии всех работников задавала ей испытующие вопрос о ее муже. Когда
она однажды, глядя на ребенка, с притворным сочувствием громко сказала
"бедный крошка", Анна решила уйти. Но тут ребенок заболел. Беспокойно лежал
он в колыбели, весь горячий, как огонь, с печальными глазками, и Анна
бодрствовала над ним все ночи, переходя от отчаяния к надежде. Когда же
дело наконец пошло на поправку и он снова стал улыбаться, как-то среди дня
в дверь постучали и вошел Оттерер.
Хорошо еще, что в горнице никого не было, кроме Анны и ребенка, не то
ей нужно было бы притворяться, а при ее состоянии это вряд ли. бы ей
удалось. Они долго стояли молча, затем Оттерер сообщил, что он, со своей
стороны, все обдумал и приехал за ней. Он снова упомянул о "таинстве
брака".
Анна рассердилась. Твердым, хотя и приглушенным голосом сказала она
мужу, что и не думает жить с ним; она вступила в этот брак только ради
сына, и ничего ей не надо, только чтобы он дал имя ей и ребенку.
Когда она заговорила о ребенке, Оттерер взглянул в ту сторону, где он
лежал в своей корзине и лепетал, но не подошел к нему. Это еще больше
настроило Анну против Оттерера.
Он промычал что-то невразумительное: пусть она снова все обдумает, а
ему-де приходится не сладко. Мать его может спать на кухне...
Тут вошла хозяйка, она с любопытством поздоровалась с Оттерером и
позвала его обедать. Уже сев за стол, он небрежно кивнул хозяину, не делая
вида, будто не знаком, но и не выдавая, что знает его. На вопросы хозяйки
он отвечал односложно, не поднимая глаз от тарелки. Он нашел место в
Меринге, и Анна может переехать к нему. Однако он не сказал, что это должно
быть сейчас же.
Пообедав, Оттерер уклонился от разговора с хозяином и пошел колоть
дрова за домом, чего никто от него не требовал. После ужина, за которым он
опять молчал, хозяйка сама принесла в каморку Анны перину, чтобы он мог
переночевать, но он неуклюже поднялся и пробормотал, что сегодня же вечером
должен отправиться обратно. Прежде чем уйти, он рассеянно уставился на
корзину с ребенком, но ничего не сказал и не дотронулся до него.