"Бертольд Брехт. Дела господина Юлия Цезаря (Фрагмент романа)" - читать интересную книгу автора

кампанией. Ц. немедленно приступил к делу. В ту же ночь у нас собралось
человек двадцать из округов - председатели избирательных комиссий.
Красс ушел еще до того, как они ввалились. Ц. принял всех этих
лавочников, мелких ремесленников, домовладельцев, ветеранов Мария и т. д. в
еще не отстроенном манеже. Все это народ положительный. Они связаны с сотней
религиозных сект и ремесленными союзами. Если им поручают подготовку
выборов, они обходят избирателей со списками и собирают подписи или же
раздают списки (и деньги) союзам, а те действуют уже сами. Ц. они знают по
прежним поручениям подобного рода, он известен как человек Красса, а у того
благодаря его богатству огромное влияние.
Ц. извинился, что принимает гостей в недостроенном помещении; показал
единственную почти готовую фреску "Диана на голубом коне". Они рассматривали
ее молча, возможно, что она написана в чересчур модернистском духе.
Ц. спросил их, как средний римлянин, человек с улицы, относится к
агитации Катилины. Маленький хромой старичок, старшина союза канатного
промысла, заявил, что они уже не могут удерживать своих безработных членов,
число которых все возрастает. Тот, кого выбросили на улицу, без оглядки
бежит за Катилиной. Прекращение военных поставок в Азию катастрофически
отразилось на положении ремесленников. Изо дня в день растет ненависть к
банкам, которые нещадно выколачивают долги и плату за квартиру. А от
возвращения армии из азиатского похода никто ничего не ждет, кроме усиления
нужды. Ведь мир в Азии - палка о двух концах: частенько мать, найдя в списке
павших имя сына, вся в слезах возвращается домой, и ее встречает рыдающая
невестка - оказывается, маленькой шорной мастерской не возобновили военные
заказы. Вот и получается, что одна и та же семья льет слезы из-за войны и
из-за мира.
Неожиданное заявление Ц. о том, что от них "ожидают" поддержки Катилины
на предстоящих консульских выборах, было воспринято как ошеломляющая
новость.
Ц. тут же заговорил о предвыборных лозунгах. Поразительно, как он без
всякой подготовки, словно вытряхивая ее из складок своей тоги, стал излагать
продуманную во всех подробностях программу. С Крассом он успел обсудить лишь
финансовую сторону; у него не было и получаса, чтобы набросать несколько
политических пунктов, как заявились все эти люди из округов. Голова у него
работает невероятно быстро, а умение приспосабливаться к разного рода
обстоятельствам бесподобно! Битых двадцать минут он толковал о новых
поселениях, которые разгрузят столицу; ремеслам придется отбиваться от
заказов! Бесплатный хлеб получат не только лишившиеся работы, но и вообще
все нуждающиеся. "Смешно думать, - воскликнул он, - будто канатчик или
пекарь, который, имея всего двух-трех рабов, лишь кое-как перебивается,
обременен долгами и вечно ломает голову, как наскрести непосильную арендную
плату за свою лавку, не нуждается в дешевом хлебе!" Подробно он остановился
на кассации задолженности банкам. И все это с цифрами! Государство обязано
предоставлять ремесленникам кредиты на приобретение и содержание рабов! На
это он особенно напирал. "Для чего же Гогда ваши сыновья завоевывают обе
Азии? - вопрошал он. - Куда гонят необозримые стада рабов? Неужели все
достанется тремстам семействам для их крупных поместий? Или нескольким
бронзоплавильням? Где рабы? Они нужны вам!"
Видно было, что подобные речи доставляют удовольствие его слушателям.
По их словам, это была самая демократичная программа из всех когда-либо