"Бертольд Брехт. Дела господина Юлия Цезаря (Фрагмент романа)" - читать интересную книгу автора

- Хозяйство у вас и сейчас небольшое?
- Немного олив. Но ведь мелкому землевладельцу и это не под силу. Рабы
нужны.
Он посмотрел вслед рыжеволосому, который направился к двери с пустым
ведром. Все же тот, вероятно, слышал, как бывший легионер сказал:
- У меня вон ретиец. Немногого стоит, кормить дороже.
Разговор оборвался. К тому же быстро темнело.
- Вы в юности слышали что-нибудь о демократических клубах? - внезапно
спросил я.
- Слыхал как будто, - отвечал он, - когда жил а столице. А раз даже
голосовал. За какого там претора, демократического или другого, не помню.
Пятьдесят сестерциев получил. Деньги немалые.
- Но демократы, насколько я знаю, выступали за разрешение земельного
вопроса? - закинул я удочку.
- Да? - протянул он. И, подумав немного, добавил: - А разве они не
требовали раздачи дешевого хлеба безработным?
- Это тоже, - подтвердил я.
- Вот цены на хлеб и упали.
- Но те, кто жил в городе, как вы тогда, были рады получить дешевый
хлеб? - удивился я.
- Да, горожанам-то хорошо было, - подтвердил он, - они без работы
сидели.
- Вы хотите сказать, что для ваших земляков в Лациуме это было плохо -
низкие цены на хлеб их разоряли?
- И это, и рабов слишком много нагнали. Мы же их и добывали. В Галлии и
повсюду. Да, мудреное дело. Политика!
Я встал - мне пора было к Мумлию Спицеру.
- Как же Цезарь выглядел?
Он подумал и неопределенно сказал:
- Так, потасканный старичишка.

Я ушел, исполненный горьких мыслей. Неспособность людей видеть истинное
величие была мне тягостнее, чем когда-либо.

У Спицера сидел гость - юрист и автор многих знакомых мне книг по
вопросам государственного права - Афраний Карбон из Рима. По пути в далекую
Бельгию, куда он отправлялся по заданию одного треста для изучения условий
экспорта нервийских суконных плащей и менапской ветчины, он заехал к старому
банкиру и знатоку Галлии посоветоваться.
Прославленный юрист, пятидесятилетний тучный мужчина с отвислыми щеками
и заплывшими глазками, экспансивно приветствовал меня, назвав своим юным
коллегой.
- Вы не могли избрать лучшей темы, - громогласно заявил он, едва я
опустился в кресло. - Заменательная, героическая тема, если правильно за нее
взяться. И в лице нашего друга Спицера вы обрели истинный кладезь.
Не скрою, мне льстило, что этот безусловно выдающийся человек одобряет
мои литературные планы, о которых ему, должно быть, рассказал Спицер. Как
доказывали первые же его фразы, от него я мог наконец ждать интереса именно
к великому и возвышенному, да и он, как видно, не прочь был побеседовать со
мной об избранной мною теме, которую справедливо назвал героической.