"Константин Брендючков. Последний ангел [NF]" - читать интересную книгу автора

за всем этим на заводе внимательно следят. И это по-человечески трогает:
для многих завод стал вторым их домом, а то и главным.
Без рабочих у завода непривычный, чуть ли не дикий вид. Меж цехами
безнадзорно кружит поземка, и космы ее смешиваются со струями пара из
отопительных устройств. С крыш после недавней оттепели свесились сосульки.
Местами они образовали фестоны, кое-где накопились угрожающими
сталактитами пудового веса, а меж окон хищно изогнулись к стенам тигриными
когтями, - того и гляди, вцепятся в карниз и начнут рвать цех в клочья.
Всего таинственней и значительней выглядит цех ночью. Когда идет
работа, он - знакомый до мелочей - не задерживает внимания, в нем все
подчинено рабочим, технологии, законам и порядкам производства, - он
второстепенен, он - только фон. А ночью, без рабочей смены, цех существует
сам по себе, и кажется, что он думает свою неведомую думу.
В нем темновато. Редкие лампы дежурного освещения бессильны достать
дальше основных проходов, везде лежат резкие тени, сгущающиеся к стенам в
непроницаемую тьму. Из нее тут и там выставляется плечо или челюсть
станка, мерцает вспотевшим и невысохшим за ночь металлом какой-то рычаг
или обрез цилиндра, чуть проступит кое-где переплет окна. Станки будто
спят, от них все еще пахнет эмульсией, маслом и металлом. Они и не остыли
даже как следует. Спят станки, как лошади, стоя, и кажется, даже во сне
помнят своих хозяев.
Днем в цехе все покрывает гул станков, сейчас шаги звучат глухо, но
весомо, и из-за этого с крана или с фермы внезапно сорвалась галка,
куда-то пролетела, неведомо как различая путь во мгле. Нет, не мертв цех и
по ночам.
Впереди, на столе горизонтально-фрезерного станка зажглись два зеленых
огонька. "Когда успели и зачем поставили эти индикаторы, их же не было!" А
огоньки, по мере приближения к ним, то зажгутся, то погаснут. "Странно,
что за сигнализация!" - раздумывает Олег Петрович на ходу и вдруг
догадывается: "Ах, это же приблудная кошка, которая прижилась в цехе еще с
весны. У нее даже котята здесь появились под одним из верстаков". Долго не
показывались котята, выросли совсем дикие, но рабочие помаленьку приручили
их, а потом то ли себе взяли, то ли пристроили к добрым людям. Теперь
кошка опять одна и ведет свою странную цеховую жизнь без пропуска и
табельного учета.
В бюро, кроме сторожихи, тоже никого нет, конструкторы соберутся лишь
через полчаса, и это время, когда ничто не отвлекает, Олег Петрович
собрался употребить на обдумывание лучшей связи деталей конструируемого им
механизма. Он разделся, погрел руки на батарее и осветил свой кульман.
Чертеж был почти готов, но решение получилось очень уж стандартненьким,
без зернышка самостоятельности, способного порадовать конструктора. Олег
Петрович беспокойно морщился, искал новое решение, все-таки нашел его и
приступил к переделке.
Уже давно собрались все сослуживцы, успели поработать, несколько раз
сходить на лестничную площадку покурить. Время близилось к обеденному
перерыву, а он все кроил и перекраивал свою конструкцию, безжалостно
стирая готовое и вычерчивая по-новому.
- Что же вы наделали? Вчера еще все было готово, а теперь? Вот вам Лев
Васильевич покажет, как умничать, учинит разнос, - услышал Олег Петрович.
- Ходили мы на тигров и на львов, от них летели только клочья, -