"Леонид Ильич Брежнев. Малая земля" - читать интересную книгу автора

суденышки, заполненные войсками. А Сухумское шоссе до самого побережья - это
пыль. Она висела в воздухе, окутывала дома, орудия, машины, толстым слоем
лежала на растениях, пригибая вниз ветки. Она просачивалась через голенища
сапог до самых ступней, сквозь одежду - до голого тела. Мы глотали ее вместе
с водой и пищей и просто в натуральном виде.
Вот по такой пыльной, раскаленной от солнца дороге, под вой снарядов
ехал я в одну из дивизий, которая готовилась к бою. Машина попала в пробку,
я вышел поискать объезд и увидел, как на обочине шумно спорили сержант и
солдат. Выяснилась интересная история.
Солдат возвращался из госпиталя, имея направление в резервную часть. По
пути умышленно отстал от группы, сбежал. Посланный за ним сержант догнал его
в другой части, где он служил до ранения. Командир роты разобрался в
конфликте и сказал своему бывшему бойцу: ничего не поделаешь, иди с
сержантом. Они и пошли. А по дороге солдат взбунтовался: не пойду, и все,
вернусь в свою часть.
- У него приказ в наш полк, - отвечая на мой вопрос, сказал сержант. -
Он не выполнил приказа, нарушил присягу. Его бы судить надо, а он еще
артачится.
- Нет, не нарушил, товарищ командир, - просяще заговорил боец. - Я ж не
в тыл убежал, я ж в свою часть.
- А где она?
- Так в самом пекле, атаки фрицев ждет, а они, - он неприязненно кивнул
на сержанта, - еще только чухаются.
Вдумайтесь. Человек на законном основании может не идти в бой. По
крайней мере получил отсрочку, и еще неизвестно, когда придется идти. А он
рвется в бой. Какие же выводы следуют из этого на первый взгляд частного
факта? Солдат верит своим командирам и политическим руководителям, верит в
своих товарищей, с которыми ему идти в разведку или в атаку. Иначе зачем бы
ему стремиться в свою часть. Кроме того, он и сам вел себя в боях достойно.
Трус искал бы другой части, шел бы туда, где нет свидетелей его малодушия.
Нерадивый солдат, не любимый товарищами, тоже не станет рваться к ним.
Так, может быть, это особая рота, куда тянет людей? Нет. От края до
края всего советско-германского фронта, во всех медсанбатах Вооруженных Сил
СССР мы слышали: хочу в свою часть! Свою роту, полк, дивизию люди считали
особыми, самыми лучшими, в полном смысле слова родными. Выходит, из "особых"
частей состояла вся наша армия.
Вспоминается другой факт, еще более разительный. Тоже шло наступление,
войска грузились в эшелоны, а я решил заглянуть в госпиталь. В первой палате
было человек тридцать, в основном ходячие. Я простился с ними, сказал, что
мы идем дальше бить фашистов, пусть выздоравливают побыстрее и догоняют. Все
заговорили разом: догонят обязательно. В следующей палате лежали
тяжелораненые. Врач предупредил, что первый справа, лейтенант, обречен.
Газовую гангрену уже не остановить. Я подошел к нему. Красивые вьющиеся
черные волосы, черные брови, голубые глаза на смертельно горящем лице.
Спросил, нет ли у него просьб или пожеланий.
- Есть, товарищ полковник, есть. Похлопочите, чтоб меня, если не помру,
направили в свою часть.
Ответил ему не сразу. Сдержав волнение, сказал, что обязательно
похлопочу, пусть не беспокоится. Спросил, в какой части он воевал, как был
ранен. Уже попрощавшись, пошел было, но услышал: