"Леонид Брежнев. Возрождение " - читать интересную книгу автора

даже из следственных органов. Спокойствие сохранял, кажется, лишь Кузьмин.
- Жертв нет? - спросил у него.
- Нет, - отвечает. - Упал более чем удачно. Если бы делали специальный
расчет, так и то в нашей тесноте лучше его не уложишь.
Стали разбираться: действительно, кран упал на свободный участок,
никого не убил, ничего не разрушил. А уже слышу истерику: "Вредительство!
Машиниста судить! Прораба судить!" Хочу, чтобы меня правильно поняли: я за
строгую и, главное, неотвратимую кару действительным негодяям и
преступникам, вина которых полностью доказана. Но тут, убедившись, что
никакого злого умысла не было, а была неосторожность, потребовал, чтобы
изменили тон. Зачем создавать атмосферу нервозности и страха? Наоборот,
апеллируя к чувству горечи, вызванному этой бедой, нужно побудить людей к
поискам быстрого, наиболее разумного выхода из положения.
И выход был найден, строители применили систему вантовых дерриков,
монтаж продолжался и даже не вышел из графика. Что дало бы строгое наказание
людям, строительству, делу, которому мы служим? Ну, допустим, устрашил бы
этот пример других крановщиков, других Прорабов. Однако начни паши ударники
и инженеры-новаторы работать "от сих до сих", следуй они всем параграфам
инструкций, нечего было бы и думать о выполнении жесточайших сроков
строительства.
Науки о восстановлении разрушенного не существовало, учебников, которые
бы учили, как поднимать из пепла сожженные, разбитые, взорванные сооружения,
не было. Все впервые, все сызнова. Сама задача была дерзка, и важно было не
убить дух новаторства, надо было поощрять смелость у всех - у рабочих,
инженеров, партийных работников. В то жаркое в прямом и в переносном смысле
лето на всех участках ударной стройки люди ломали привычные нормы и,
следовательно, шли на риск. Но это был риск оправданный и обдуманный,
опиравшийся на знания, опыт, тонкий расчет.
Понадобилось, например, снять с железнодорожной платформы станину
прокатного стана, весившую восемьдесят две тонны. А кран на листопрокате -
тридцатитонный. По всем инструкциям требовалась более мощная техника, и
ничего не было проще для бригады, чем отказаться от работы. Ищите, мол,
нужный кран, привозите на место, а мы подождем. Однако поступили люди иначе.
Старый мастер такелажных работ Александр Николаевич Чепига, молчаливый,
даже угрюмый на вид, обошел платформу со всех сторон, осмотрел тяжелейшую
станину, потом - фундамент, приготовленный для нее. Что-то он прикинул сам,
потом посидел с бригадой, с инженерами проверил расчет, и в результате
проделан был номер, который назвали у нас "цирковым". Между платформой и
фундаментом соорудили помост из шпал. Затем подцепили станину за верхнюю
часть, и по команде Чепиги кран (тот самый, тридцатитонный) перенес эту
часть на помост. Затем подцепили другой конец и подвели к фундаменту. Так
постепенно поставили станину в нужное положение. Фокус заключался в том, что
все время основная часть тяжести приходилась на твердую опору. И это
действительно был фокус, основанный на смекалке, находчивости и точном
расчете талантливого рабочего человека.
Точно так же он кантовал потом станину ножниц прокатного стана весом
уже в сто тридцать тонн. Норма времени была при этом сокращена в девяносто
раз! Похожий эпизод был и при восстановлении ТЭЦ, когда тяжелый барабан
котла поднимали на большую высоту. Дело ответственное, нужных кранов и тут
не было, но один из инженеров предложил комбинированный подъем с помощью