"Леонид Брежнев. Целина " - читать интересную книгу автора

одного хозяйства в другое, из бригады в бригаду. Впервые я видел казахскую
степь весною и любовался ею. Какой простор! Наверное, тут даже солнце
устает, пока проходит от горизонта до горизонта. Весенняя степь сияла
множеством красок. Синели разливы воды. Блестели на солнце пахучие свежие
травы. Цвели тюльпаны. И на всем зеленом просторе то там, то тут лежали
черные квадраты впервые распаханной земли.
Но в этот хороший солнечный день меня занимала одна тревожная мысль.
Наблюдая работы на полях, я заметил, что квадраты нови нигде не засевали,
сеяли только по старопахотным землям. Вспомнил разговоры старожилов, что у
них всегда было так: сеяли только на второй год. С вопросами не торопился,
лишь в одной бригаде спросил не приезжего, а местного тракториста:
- А целину когда же засевать будете? В июне?
- Кто же сеет в июне? - удивился он. - У нас за это осмеют. У нас так
говорят: пришел июнь - хоть сей, хоть плюнь.
Когда возвращались в Атбасар, Василий Филиппович молчал.
- Не пора ли докладывать? - спросил я.
- А что докладывать? Сами все видели...
Выяснилось, что сеять этой весной в Атбасарском районе не собирались.
Почему? Макарин объяснил. Новь на целине исстари засевали только следующей
весной, потому что поднимали ее поздно, не раньше июня. А почему поздно? Да
потому что до этого крестьянин был занят севом. С двумя работами сразу - с
севом и пахотой - он управиться не мог. А когда потом доходили руки до
целины, сеять уже не было смысла. Земля ждала новой весны и тогда лишь
давала первый, как правило, хороший урожай. Отсюда и пошли давние традиции,
устойчивые представления, застарелые предрассудки. Атбасарцы долго судили и
рядили, как быть, и решили в первый год не сеять.
Должен заметить, об этом уже много было говорено. Позади были у меня
консультации с серьезными учеными, пришлось поднять груды материалов, данные
экспедиций, начавших исследования целины очень давно, о чем позже еще
расскажу. Под урожай будущего, 1955 года мы намечали поднять как можно
больше земли именно в июне, ибо поздняя летняя или осенняя вспашка и целины,
и зяби здесь так же нежелательна, как и июньский сев. Это было обосновано
учеными, принято в наших планах. Но целину-то первой весной мы поднимали в
апреле и в мае, и не под будущий урожай, а под нынешний!
Тут надо было убедить людей. Молча доехали до города, думая каждый о
своем, ужинали с Макариным у него дома. Две рюмки под мои любимые пельмени,
приготовленные его женой Феодосьей Кузьминичной, выпили: одну - за успешное
начало целины, другую - за здоровье хозяйки. Василий Филиппович был в тот
вечер неистощим на всяческие вопросы:
- Скажите, вы искренне убеждены, что наш край станет крупнейшей
житницей страны?
- А вы все-таки сомневаетесь?
- Больно трудно давалась нам эта земля...
- Не только убежден, Василий Филиппович, но и горжусь, что причастен к
этому делу.
Хорошо понимал я этого человека, чувствовал его состояние. Он был из
тех старых местных работников, которых мы при резко изменившихся масштабах
работы сочли правильным не менять, оставить на месте. И не ошиблись. Большие
события лишь поначалу заставили их несколько растеряться. Таким и был
Макарин - один из тысяч секретарей райкомов, великих тружеников, которые