"Хорхе Луис Борхес, Адольфо Касарес. Образцовое убийство " - читать интересную книгу автора

форме подковы.
- Завидуй, Мариана, глотай слюнки, - в экстазе простонала сеньорита
Монтенегро. - Тебе выпало стать свидетельницей того, как Бау-лито будет
драться из-за меня. А из-за тебя не станет ввязываться в драку даже
какой-нибудь галисиец.
Понукаемый столь недвусмысленными намеками, Марио Бонфанти -
большеголовый, спортивный, с буйной гривой волос - преградил холерику путь,
встав при этом в защитную стойку чернокожего боксера Джека Джонсона.
- Вечный спор плебеев и патрициев, - с видом знатока произнес он. - На
ваши лохмотья - мой благородный хитон; на ваши крики - мое молчание; на ваши
оскорбления - моя отвага; на ваше свинство - мое...
Карандаш Фрогмана смог отразить в блокнотике кое-что из этой тирады
Марио Бонфанти (несомненно, выданной сплошь на чисто аргентинском наречии),
но в конце концов не поспел за речью, и заключительная часть фразы осталась
незаписанной. Впрочем, сама речь доктора Бонфанти также осталась
незавершенной: ее оборвал резкий удар трости Баулито.
- Вперед, дон Сокрушу-Всех, - прокричал Савастано. - Ну-ка, утрите ему
нос.
Безразличный к льстивым речам, Баулито ответил:
- Еще один звук, и я разобью твою поганую рожу.
- Не будьте так мрачны, доктор, - воскликнул Савастано, поспешно отходя
при этом. - Не говорите таких ужасных слов. Вот видите, я уже организованно
отступаю.
Со следующей фразы он как ни в чем не бывало вернулся к прерванному
диалогу с великолепной Лоло.
Доктор Ле Фаню встал из-за стола.
- Я отказываюсь осквернять вот эту плевательницу или даже Фрогмана,
используя их в качестве метательного оружия, - завопил он. - Уходите сейчас
же, Маттальди! Завтра мои секунданты посетят ваш вертеп.
Удар кулака Баулито сотряс один из столов, разбив несколько фужеров.
- Но они же не были застрахованы! - почти с восхищенным ужасом
простонал доктор Куно Фингерманн. Величественный в своем негодовании, он
шагнул к Баулито, схватил его под мышки, приподнял на некоторую - вполне
достаточную - высоту и вышвырнул через террасную дверь, не переставая
повторять: - Не были застрахованы! Они не были застрахованы!
Баулито рухнул на посыпанную гравием дорожку, не без труда поднялся на
ноги и удалился, изрытая угрозы.
- Летняя гроза, decidement!* - заключил Монтенегро, уже возвращаясь с
террасы, где - неисправимый романтик и мечтатель - он постоял немного,
созерцая звезды и раскуривая сигару. - Для толкового наблюдателя этот
потешный финал, завершившийся своего рода толканием ядра, означал лишь
одно - незначительность и несерьезность всего происшествия. Какой-нибудь
friand** эмоций, быть может, заставил того забияку, что сидит у меня в
груди, пожалеть о том, что ему не удалось разойтись во всю прыть, но любой
мало-мальски опытный аналитик подтвердит, что для этой besogne*** и без меня
хватало второстепенных персонажей. В конце концов, господа, Баулито покинул
сцену, и уход его фактически был бегством. Не обращая внимания на все эти
enfantillages,**** которые я бы назвал чистым впадением в детство, поднимем
же бокалы и обмакнем в вино наши седые усы - в честь Нового года, в честь
встречающей его молодой пары, наконец - в честь всех присутствующих здесь