"Томас Бриджер. Маленький большой человек " - читать интересную книгу автора

наконец я до сих пор храню экстренный выпуск газеты "Бисмарк трибюн"
(Дакота, 6 июля 1876 года), в котором приводится первый список погибших
солдат генерала Кастера. Так вот, в этом списке ЕСТЬ ИМЕНА Пепп, Стеб и
Терр. Они, естественно, значатся как убитые, но та же газета признает, что
тела многих были страшно изуродованы и это сильно затруднило опознание.
Мне почему-то казалось, что Стеба могли убить, приняв за шпиона
индейцев племени арикара. Если бы "старый пенек" миссис Бар был бы индейцем,
она непременно отметила бы эту деталь, но, с другой стороны, описывая его,
моя незадачливая сиделка упоминала о его коже как о "затертой клеенке", ни
слова не сказав о цвете. Однако всем известно, что далеко не все индейцы
сильно загорелы и что краснокожих в прямом смысле слова среди них нет вовсе.
Но я нарушил свое обещание не вдаваться в подробности... Нет ничего
невероятного в том, что Пепп, Терр или, скажем, Стеб благополучно пережил
кровавую бойню и, по одному ему ведомым причинам, скрыл свое существование
от властей, журналистов и историков. Возможно, вследствие тяжелых ран он
долго (почти три четверти века!) страдал амнезией, а затем внезапно память
вернулась к нему, причем в такое время и в таком месте (где его окружали
светочи медицины вроде миссис Бар), что правдивые рассказы ветерана
прозвучали бредом выжившего из ума паралитика. Так оно в принципе и могло
быть, но долгие и кропотливые поиски убедили меня в том, что все же это мало
похоже на правду. Ведь сама миссис Бар в последний раз видела таинственного
Пеппа, или, как бишь его там, Стеба, в 1945 году! Если уж возраст в сто
четыре года вызывает, мягко говоря, изумление, то сто одиннадцать лет звучат
просто абсурдно.
Смех, да и только. Я допустил глупейшую ошибку, когда, зайдя к отцу,
дабы забрать мою ежемесячную "стипендию" (что, к сожалению, требовало
личного присутствия), на его невинный вопрос "Чем ты был занят, Ральф,
последние четыре недели?" - честно ответил: "Разыскивал
стоодиннадцатилетнего ветерана, бившегося при Литтл Бигхорне!"
В глазах отца появилось отсутствующее выражение, а зажатый в зубах
мундштук начал угрожающе потрескивать... Меня спасло лишь внезапное
появление его секретаря с депешей из Гонконга, колонии, где мой достойный
родитель строил отель. Бормоча что-то о слабоумных отпрысках, бессмысленно
транжирящих свою жизнь, он вскрыл конверт и погрузился в чтение. Отцу вскоре
предстояло разменять девятый десяток. Мы с ним никогда не были близки.
Уже смирившись с неудачей своих попыток и намереваясь вернуться к труду
всей моей жизни - фундаментальной монографии о происхождении юго-западной
luminaria (христианского светильника, являющего собой свечу, помещенную в
бумажный кулек с песком), которую начал несколько лет назад после посещения
местечка Таос в штате Нью-Мексико, - я уже перебирал черновики и заметки,
когда получил любопытное письмо, больше всего походившее на форменное
надувательство:

"Дарагой сер я праслышал што вы меня исчете - именна меня паскольку в
этай багадельни нет никаво другова кто бы слыл как я гироем учавствовал в
старых добрых сражениях на Гронице и знавал лично гинерала Кастера, Веселава
Быка, Дикаго Билла, негадяя па празванию Ухавертка, др. а так жа пережил
дастапамитный бой у Литтл Бигхорна то бишь паследний паход Кастера.
Здесь я живу как заключоный. Мне сто и адинадцать лет но буть у меня
мой верный Кольт я бы уш парасчистил себе дарогу на волю. Аднака у меня его