"Поппи Брайт. Изысканный труп" - читать интересную книгу автора

Мне кажется, они ощущают, что в этом создании обрел телесную форму
гнев - неверие души, которую заставляют гореть бессчетное количество раз за
преступление, которое она не совершала. Я надеюсь на то, чего боятся
встревоженные люди: что однажды поруганные восстанут и покончат с этим
парламентом.
Когда я вернулся к жизни, был день Гая Фокса. Я слишком долго пролежал
на повозке в качестве пугала, полагая, что радостно сгорю до рассвета, а к
утру останусь лишь в памяти тех, кто насмехался надо мной, стану пеплом,
разлетевшимся по ветру.
Приехав в Лондон, я оставил "ягуар" на тихой жилой улице рядом с метро
"Куинсбери". Затем спустился в скрипящие, пыльные кишки подземки. Это была
старая станция без автоматов по продаже билетов. Если заговорить с человеком
в окошке, он может запомнить меня. На мне все еще были зеленые штаны
Уорнинга с пятнами крови и белый лабораторный халат, а марлевую повязку я
снял. В конце концов я поднял воротник, прикрыв подбородок, подошел к окошку
и купил билет на Пиккадилли. Кто угодно может ехать на Пиккадилли, абсолютно
кто угодно. Продавец даже не взглянул на меня.
Раскатистое эхо на платформе, вкрадчивые надписи на плакатах и торговых
автоматах, убаюкивающее движение вагона, гул малочисленной толпы посреди
дня, туннели и мелькающие станции - все это чуть не усыпило меня. Но я
сопротивлялся Морфею, который был мне преданным любовником последние пять
лет. Когда я поднялся наверх, вокруг уже была площадь Пиккадилли, и весь мир
словно взорвался в неоновом вихре, в котором кружили сверкающие точки
красных двухэтажных автобусов. Здесь сногсшибательный эпицентр Лондона,
пересечение дорожного риска и ярмарки с аттракционами и балаганом. С
балконов викторианского мюзик-холла, похожего на свадебный торт, смотрят
поблекшие восковые рок-звезды; за богато украшенными фасадами хитро
скрываются современные торговые центры.
Можно оглохнуть от гула машин, с ума сойти от запахов: бензин,
выхлопные газы, пикантная смесь из ресторанов. Я купил навынос сувлаки и
проглотил его за три укуса. Это было самое вкусное, что мне когда-либо
доводилось пробовать: мягкий душистый хлеб, нежное мясо с соусом и
приправой, словно кто-то позаботился о высочайшем качестве, изысканное
подсоленное масло, капающие на язык соки, запачкавшие уголки рта. И аромат
от людей: чистой кожи, духов, дорогого мыла и шампуней, пота, в котором нет
привкуса отчаяния!
Поддавшись порыву, я остановился у газетной лавки просмотреть
объявления в "Лондон гей таймс". Помню времена, когда эту газету старались
незаметно поместить среди журналов с глянцевыми цветными фотографиями, на
которых пестрели смазанные жиром зады и набухшие обрезанные члены. И то
далеко не в каждом магазинчике. А теперь стоит себе на виду посреди других
городских газет.
Помимо горячих линий по вопросам СПИДа и центров консультации по ВИЧ,
которых развелось как грибов после дождя, открылось еще и много пабов и
танцевальных клубов, которые возвещали эру разврата один громче другого. Мне
не подходили эти шумные заведения, сверкающие дворцы плоти. Там ты на глазах
у кучи людей, всем хочется поболтать, их мозги взвинчены стимуляторами или
притуплены выпивкой. Я положил газету обратно на полку и направился вверх по
Ковентри-стрит к Лестер-сквер, в Чайна-таун, к мерцающему Сохо. Моя старая
охотничья зона.