"Поппи Брайт. Рисунки на крови" - читать интересную книгу автора

Поппи Брайт

Рисунки на крови

+ + + пролог + + +


"Искусство-не зеркало, а молоток..."
Надпись на доске в лаборатории медиа в МИТ
(доме первых хакеров), приписывается
Бертольду Брехту.

Потерянная Миля, что в Северной Каролине, летом 1972 года была немногим
больше нароста на трассе. Главная улица в тени десятка огромных раскидистых
дубов и ореховых деревьев была обрамлена дюжиной еще более раскидистых южных
домов, которые оказались слишком далеко от хоженых дорог и потому не пали
жертвой мародерства в Гражданскую воину Разрушения и радости побед последних
десятилетий тоже как будто обошли городок стороной, во всяком случае - па
первый взгляд. Можно . было подумать, что сама эта местность уплыла в
гораздо более мирные времена, что "пацифик" парит здесь естественно и его
нет нужды носить как герб на знаменах или на шее.
Как и можно подумать, если проезжаешь городок насквозь, не
останавливаясь. Задержись ненадолго - и увидишь знаки перемен.Буквальные,
такие, как плакаты в окнах музыкального магазина, который позднее станет
"Вертящимся диском", но пока еще известен как "Колесико шпоры". Несмотря на
название и фанерный ковбойский сапог над дверью, тем, кому захочется песен о
Господе, пистолетах и славе, придется отправиться в "Са-Рай пластинок Ронни"
в Коринф. "Колесико шпоры" давно уже захватило новое время, и плакаты в
окнах пестрят психоделическими узорами и красками кричат сумасшедшими,
гневными словами.
И граффити. ОСТАНОВИ ВОЙНУ над вырастающим из стены грозящим кому-то
красным кулаком, ОН ВОССТАЛ с наброском гневного и страстного лица не то
Иисуса Христа, не то Джима Моррисона. Буквальные знаки.
Или знаки-метафоры, такие, как изувеченный мальчишка, сидящий теперь в
ясные дни со стариками перед входом в "Скобяную лавку фермера" В другой
жизни его звали Джонни Уигерс, и он был добродушным парнишкой с открытым
липом. Большинство старожилов помнят, как в те годы покупали ему шоколадку
или содовую, а позднее тайком выносили ему пару пива. Теперь мать каждый
день возит его в кресле-каталке по Пожарной улице, подкатывает кресло к
стене - так, чтобы он мог послушать их болтовню и поглядеть на бесконечные
партии в шашки, которые они играли на побитой от времени доске наборами
пурпурных и оранжевых крышек от "Нихай" Пока ни один из стариков так и не
собрался с духом попросить се больше этого не делать.
Джонни Уигерс сидел тихо. Приходилось. Он наступил на полевую мину
вьетконговцев и надышался огнем, от чего остался без языка и голосовых
связок. Лицо его превратилось в неузнаваемый кусок плоти, если не считать
одного глаза, бессмысленно поблескивающего посреди развалин лица, будто глаз
птицы или рептилии. Обе руки и правая нога остались на той же войне; левая
нога кончалась прямо над коленом, и мисс Уигерс неизменно настаивала на том,
чтобы закатать штанину над ней - проветрить свежий шрам. Старожилы