"Герман Брох. Лунатики II 1903 - Эш, или Анархия ("Лунатики", #2) " - читать интересную книгу автора

натягиваешь серого цвета шерстяные перчатки с обрезанными пальцами - в
противном случае в сером и пыльном холоде складского помещения мерзли бы
руки,-- берешь списки в руки и осуществляешь проверку заскладированных
ящиков и тюков. Если один из ящиков пропущен, не преминешь бросить карающий
и даже нетерпеливый взгляд на распорядителя товарного склада, в чьем ведении
находится этот участок, чтобы он дал соответствующую взбучку складским
рабочим. И когда во время обхода к тебе за стеклянную перегородку заходят
таможенники - с поднятыми воротниками, зевая и разводя с ахами да охами
руками--и откидываются на стулья, при этом расхваливая тепло пылающей печки,
то списки уже проверены и перенесены в картотеку, и это уже и не строгая
таможенная проверка, а оба мужчины сидят рядышком перед столом и не спеша
обсуждают итоги проверки. Один из них скрепляет список привычной подписью
синим карандашом, забирает копию, запирает ее в свой письменный стол, и
поскольку их ждет обед, они вместе направляются в столовую.
Да, Эш не прогадал, хотя и ценой этому была справедливость, Его часто
беспокоили мысли - и это было единственное, чего ему недоставало для
полного удовлетворения,-- не поискать ли все-таки какую-либо возможность для
того, чтобы выполнить свой долг и сделать соответствующее заявление в
полицию; лишь тогда все было бы в полном порядке.
Таможенный инспектор Бальтазар Корн родом был из одной крайне безликой
местности Германии. Он родился на границе между баварской и саксонской
культурами и своими юношескими впечатлениями был обязан городу Хоф,
расположенному на холмистой местности в Баварии. Его ум колебался между
простоватой грубостью и трезвым корыстолюбием, и после того, как его вполне
хватило, чтобы на действительной военной службе дослужиться до фельдфебеля,
он воспользовался случаем, предоставляемым заботливым государством верным
солдатам, и перешел на таможенную службу. Не обремененный семьей, он
проживал вместе со своей тоже незамужней сестрой Эрной в Мангейме, а
поскольку пустующая комната в его квартире была для него словно бельмо на
глазу, то он предложил Августу Эшу отказаться от дорогого номера в гостинице
и снять более дешевое жилье у него. И хотя Эш был для него не совсем
идеальной фигурой, поскольку являлся выходцем из Люксембурга и не служил в
армии, но для него не последнее значение имело то, что в распоряжение Эша он
передавал не только комнату, но и собственную сестру; он не скупился на
соответствующие намеки, а старая дева реагировала на них стыдливыми
защитными жестами и хихиканьем. Да, он заходил даже настолько далеко, что
ставил под угрозу доброе имя собственной сестры, когда имел глупость
называть Эша в столовой на глазах у всех "свояком", так что любому не
оставалось ничего другого как думать, что Эш уже спит в одной постели со
своей хозяйкой. Причем Корн делал это отнюдь не шутки ради, наоборот, он
стремился к тому, чтобы частично в силу привычки, частично под давлением
общественного мнения заставить Эша превратить ту фиктивную жизнь, в которую
он его вверг, в солидную реальность.
Эш перебрался к Корну достаточно охотно. Он, кого уже довольно много
потаскало по свету, чувствовал себя в этот раз каким-то позабытым. Возможно,
виноваты в этом были пронумерованные мангеймские улицы, возможно, ему
недоставало аромата забегаловки матушки Хентьен, возможно, дело было в
истории с этим уродом, Нентвигом, которую он никак не мог выбросить из
головы, короче говоря, он чувствовал себя одиноким и остался у этой пары
кровных родственников, остался, хотя давно уже понял, откуда ветер у Корнов