"Гэри Бронбек. Долг " - читать интересную книгу автора

сестре, поспешно выходит.
Ты не хотел да это смотреть, поскольку отлично знал, что увидишь, но
отец Билл ушел, а значит, смотреть больше было не на что.
Ну вот. Теперь все как надо, верно? Да, верно. Исход предопределен, как
ни пытайся изменить его, копаясь в прошлом. А ты и не заметил, пока не стало
слишком поздно. Что не так с этой картинкой? Слишком много пляшущих черных
точек.
Ладно, а теперь что?
Долг.
Ты оборачиваешься к Лизбет, которая глядит да тебя, удивленно улыбаясь,
и ее глаза говорят: "Может-все-еще-обойдется". Она держит маму за руку и
ггьггается выглядеть счастливой, раз за разом безмолвно вопрошая: а я
счастлива? Она вернулась, сна с нами, мы И не надеялись, но она с нами
Может, то, что она очнулась, это знак? Может... Может?
(Город Шатких устоев - эта остановка Город Шатких Устоев)
Ты качаешь головой. Радость гаснет, вспыхивает на миг, словно Лизбет
пришло на ум, как тебе возразить, и вновь гаснет - окончательно. Она знает,
что ты имел в виду, качая головой..
И мама тоже.
Теперь она смотрит прямо на тебя, и ты знаешь, что означает этот
взгляд. О да, веки у нее опущены, а воспаленные глаза тусклы, но взгляд Тот
Самый. Он говорит - и как ты только мог сотворить эдакое?
Как часто за свои сороке липшим ты ловил на себе этот ее взгляд? Да и,
если уж на то пошло, не только от нее - от любого. Да, мама, погляди на
меня. Я больше не твой сын - я то, во что т превратился. Сорок один,
разведен, одинок (ну, не совсем одинок, ты не поймешь, никто не поймет
насчет Гостей), близких друзей нет, и вот я здесь, чтобы убить тебя, потому
что именно так ты думаешь, да, мама? "Мой сын собирается меня убить". Потому
что ты знаешь - будь здесь одна лишь Лизбет, она не справилась бы. Ты всегда
умела убедить ее в чем угодно, но я? Я унаследовал твое упрямство, вот что
тебе ненавистно. Наверняка ты и меня сейчас ненавидишь. Или всегда
ненавидела, как знать...
"Я так рада видеть тебя", - шепчет маме Лизбет, сжав ее руку и целуя в
щеку. Но мама продолжает дрожать, все еще пытается указать на что-то, все
еще возражает.
"Тут все хотят тебя повидать, - говорит Лизбет. - Мы всех позвали. Ты
сегодня пользуешься успехом".
Ты делаешь глубокий вдох и подходишь к постели. "Привет, мама, -
говоришь ты, но голос у тебя какой-то чужой, верно? И когда ты стал говорить
чужим голосом? Странно, Лизбет и мама тебя, похоже, узнают. - Я думал, ты
будешь крепко спать".
Она продолжает трясти головой, и ты впервые замечаешь, до чего у нее
большие глаза (Точь-в-точь олень, застигнутый светом фар, говорят Гости). В
первый раз ты позволяешь себе признаться - она напугана. Она знает, что
должно случиться, и она не хочет, чтобы это случилось, но стоит лишь глянуть
в твои глаза, чтобы понять - она обречена. Может, будь тут одна лишь Лизбет,
у нее еще был бы шанс, но ты... О да, тут ей конец!
Слезы текут у нее из глаз, рот пытается вытолкнуть слова, но
безуспешно - мешает трубка. Череда свистящих всхлипов и булькающих стонов -
пародия на язык. Вот и все, на что она способна, - это, да указующий перст,