"Шарлотта Бронте, Констанс Сейвери. Эмма " - читать интересную книгу автора

был не слишком требователен к знакомым дамам по части редких совершенств и
дарований. Известно, что интересы барышень Уилкокс были мельче, чем поднос
их чайного сервиза, однако мистер Эллин преотлично с ними ладил и с явным
удовольствием выслушивал все околичности, касавшиеся школы. Он знал по
именам всех юных учениц и, повстречав их на прогулке, здоровался с ними за
руку; он знал, когда у них экзамен, когда праздник, и всякий раз сопровождал
младшего приходского священника мистера Сесила в школу - опрашивать учениц
по церковной истории.
То был еженедельный ритуал, который совершался по средам после полудня,
после чего мистер Сесил нередко оставался к чаю, и в гостиной его неизменно
поджидало несколько приглашенных по этому случаю прихожанок. И уж тут без
мистера Эллина не обходилось. Молва прочила в супруги священнику одну из
барышень Уилкокс, предназначая вторую его другу, и при подобном взгляде на
дело, они составляли небольшое, но приятное общество, находившееся в весьма
занимательных отношениях. На вечера эти обычно была звана и мисс Фицгиббон,
являвшаяся в вышитом муслиновом платье, перехваченном длинным, струящимся
кушаком, с тщательно завитыми локонами; других пансионерок тоже приглашали,
но с тем, чтобы они попели, или покрасовались чуточку за фортепьяно, или
прочли стишок. Мисс Уилкокс честно старалась блеснуть успехами своих юных
учениц, полагая, что тем самым выполняет долг перед собой и перед ними:
упрочивает собственную репутацию и приучает девочек держаться на людях.
Занятно было наблюдать, как в этих случаях естественные, настоящие
достоинства одерживали верх над вымышленными и ненатуральными. "Милая мисс
Фицгиббон", разряженная и заласканная, только и могла, что бочком обходить
гостей с убитым видом (который, кажется, был неотъемлем от нее), едва
протягивая руку для пожатия и тотчас же ее отдергивая, а после с неуклюжей
торопливостью садилась на приготовленное для нее место рядом с мисс Уилкокс
и замирала в полной неподвижности, не улыбаясь и не произнося ни слова до
конца вечера, - тогда как иные из ее соучениц, такие, как Мери Фрэнкс,
Джесси Ньютон и другие, - хорошенькие, живые, непосредственные девочки,
бесстрашные, ибо не чувствующие за собой вины, спускались в гостиную с
улыбкой на устах и краской удовольствия на лицах, изящно приседали у дверей,
доверчиво протягивали ручки тем из гостей, которых знали, и бойко садились
за фортепьяно сыграть в четыре руки отлично вызубренную пьеску, и все это с
такой наивной, радостной готовностью, что покоряли все сердца.
Одну из них, по имени Диана, отчаянную, смелую, - ту самую, что
обучалась прежде у мисс Стерлинг, - остальные девочки боготворили, хотя и
слегка побаивались. Умная, прямая, бесстрашная, она была прекрасно развита
физически и умственно и в классной никогда не давала спуску великосветскому
жеманству мисс Фицгиббон, но однажды ей достало духу ополчиться на нее и в
гостиной. Как-то раз, когда священнику случилось тотчас после чая уехать по
делам прихода и из чужих остался только мистер Эллин, Диану вызвали в
гостиную исполнить длинную и трудную музыкальную пьесу, с которой она
мастерски справлялась. Она как раз дошла до середины, когда мистер Эллин,
пожалуй, впервые за весь вечер заметив присутствие наследницы, осведомился
шепотом, не холодно ли ей, и тут мисс Уилкокс, воспользовавшись случаем,
стала нахваливать безучастие, с которым держалась мисс Фицгиббон, - ее
"аристократическое, скромное, примерное поведение". То ли по напряженному
голосу мисс Уилкокс нельзя было не догадаться, что она очень далека от
восхищения превозносимой ею особой и выражает его лишь по долгу службы, то