"Хелен Брукс. Нежная дикарка [love]" - читать интересную книгу автора

Келси углубиться в книгу, к которой потеряла всякий интерес, ее мысли
вновь и вновь возвращалась к Маршаллу и Анне. Уик-энд, когда можно
расслабиться и примириться со всем вокруг, оказался испорчен, а виноват в
этом он! Деспотичная, самодовольная свинья, злобно подумала Келси,
обнаружив наконец, что в третий раз начала читать один и тот же абзац.
К ужину она сумела взять себя в руки. Она всегда очень любила эти
вечерние минуты, когда ее родители и гости, если они были, собирались
выпить перед ужином вина в большой гостиной; через открытые стеклянные
двери из живописного сада, где сгущались вечерние сумерки, доносилось
щебетание устраивающихся на ночлег птиц.
Когда Келси вошла и налила себе шерри, Маршалл сидел и увлеченно
беседовал о чем-то с отцом, а Анны нигде не было видно.
- Ну, вот и ты, доченька. - Мать похлопала рукой по стеганому
бархатному сиденью дивана, приглашая Келси сесть рядом. - Похоже, сегодня
ты сгорела на солнце. А как по-твоему, Маршалл?
Взгляд темных глаз Маршалла медленно скользнул по золотистой коже ее
лица и окинул всю ее складную фигурку; на его лице застыло учтивое
выражение, но в блеске карих глаз был тайный смысл, непонятный матери.
- Она, как всегда, прелестна. Рут. - Сказав это, он снова повернулся
к отцу, но не раньше, чем она уловила в его взгляде явную насмешку и
вызов: из сада вошла Анна с огромным букетом распустившихся роз. - Анна
хотела поставить у себя в комнате розы.
Келси заставила себя поднять глаза и увидела совсем рядом его
насмешливое лицо. Одна черная бровь безжалостно-насмешливо поднялась, и
девушка, чуть заметно покраснев, опрокинула остатки шерри себе в рот,
отчего у нее на глаза навернулись слезы.
- Чудесные цветы, правда? - с улыбкой спросила она Анну, но брюнетка
не сводила своих раскосых голубых глаз с улыбающегося лица Маршалла, и в
этих холодных, как сталь в голубых глазах застыло откровенное вожделение.
Ужин был для Келси сущей пыткой. Она с трудом вытерпела этот час
пустой светской болтовни: все время перед ней стояло холодное смуглое лицо
Маршалла, сияющее довольной усмешкой, ее растерянность его откровенно
забавляла.
Как только ей удалось улизнуть из дома, она выбралась в сад, туда,
где на фоне изжелта-багрового закатного неба чернели силуэты знакомых
деревьев и кустов. Присев на длинную деревянную скамью подальше от
освещенного дома, она отдалась во власть тишины и гармонии, что царили в
спящем саду. Они окутали ее блаженной пеленой, а тем временем небо над
головой стало угольно-черным, и над затихшим миром раскинулся покров
ночной темноты.
За все свои семнадцать лет ей еще не приходилось ощущать себя такой
неотесанной и наивной девчонкой. Почему у нее не хватило ума ни во что не
вмешиваться? Все это в любом случае совершенно ее не касается. Она
выставила себя перед ним дурой, и хотя холодная логика убеждала ее, что
это неважно, на самом деле это было важно. Ужасно важно.
- Так и знал, что найду тебя здесь. Она медленно обернулась на
низкий, сочный голос: Маршалл стоял, прислонясь к свилеватому стволу
старой ивы, черная тень которой скрывала его лицо. Вот что еще всегда
действовало Келси на нервы - его голос. Он не был похож ни на один голос,
который ей когда-либо доводилось слышать, - сочный, густой и низкий, с