"Лидия Брюханова, Виктор Кузнецов. Разведчик Николай Кузнецов " - читать интересную книгу автора

Камышловского уезда. Их привезли беженцы. Барыньки, купеческие дочки,
бросившие в центре России свое "добро", рассказывали об ужасах, которые
несут красные, большевики.
Слушали крестьяне, озадаченно хмурились. Некоторые вспоминали
пророчества местного священника, обещавшего, что брат пойдет на брата, дети
забудут волю родительскую и ринется необузданная орда антихристов полчищами,
как во время татаро-монгольского нашествия.
- Все может быть - зловеще шептал мужикам балаирский фельдшер. -
Видели, что делали казаки у нас в селе?... Так ведь руководят ими люди
благородные. А чего же ждать от босяков? Идут, как саранча, все пожирая на
своем пути. Грабят, стреляют, насилуют...
Однажды ранним июньским утром на сером коне в деревню Зырянку влетел
гонец. Голова его, как чалмой, была перевязана окровавленной тряпкой. Он
промчался из конца в конец улицы, стреляя из нагана и крича:
- Люди, спасайтесь! Уходите в Сибирь. Гибнет Россия. Красные комиссары
идут с огнем и мечом...
Ускакал неизвестный и посеял в деревне тревогу.
Не разобрался в сложной политической обстановке хлебороб Иван Кузнецов.
Верный крестьянской привычке - не раз подумать, все взвесить, а потом
отрезать, - он на этот раз изменил своему правилу. Тяжелой оказалась чаша
весов, на которую легла белогвардейская пропаганда, предрассудки и
отсталость захолустья...
Увидав в потоке беженцев, уходивших на восток, три подводы знакомых
крестьян из соседней деревни, наш отец собрал домашний скарб и двинулся в
сторону Тюмени.
"Когда две подводы, груженные пожитками, выехали со двора, - вспоминали
позже наши соседи, - можно было подумать, что Кузнецовы переезжают на новое
местожительство в соседнее село. На второй подводе сидели четверо детей, а в
задке телеги покоилась одна из самых "дорогих" домашних вещей -
поблескивающий начищенными боками медный самовар".
Курс "гражданской академии", как любил потом говорить сам Иван
Павлович, закончился для него внезапно. Колчаковцы, удирая от наседавших
красных частей, открыто начали грабить мирное население. Кузнецовы решили
остановиться на небольшой железнодорожной станции. Но пока отец раздумывал,
как ему добраться обратно домой, колчаковцы отобрали у него лошадей. Глава
семьи пошел искать работу. На станции случай свел его с железнодорожником
Неволиным. Узнав, какие пути привели сюда крестьянина, рабочий-большевик
высмеял опрометчивый поступок хлебороба. "Ты подумай, - говорил Неволин, -
родня ли твоим мозолистым рукам белые барские ручки? По пути ли тебе с теми,
кто век свой сидел на шее трудящихся, а сейчас бежит от гнева народного?"
Не по пути. Это твердо знал теперь крестьянин Кузнецов, насмотревшийся
в дороге на бесчинства, которые творили колчаковские банды.
С приходом войск Пятой армии, Иван Павлович вступил в ряды красных
бойцов, участвовал в боях против колчаковцев, дошел до Красноярска, перенес
тяжелый тиф, а в марте 1920 года, как достигший 45-летнего возраста, был
демобилизован.
Измученный дорогой и разлукой, Кузнецов вернулся в родную деревню.
Вернулся налегке, с котомкой за плечами. Иван Павлович, встретившись с
семьей, первым долгом расцеловался с детьми, женой, потом вытащил из
солдатского мешка листок бумаги, сложенный вчетверо, и торжественно, с