"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

пальцами слепца, и из слабого отпечатка вырастает живой, облеченный плотью и
кровью храм. Темнота сгустилась, я уже совсем плохо вижу тебя в твоем
кресле, но я слышу твое дыхание. Мало-помалу, почти незаметно, приходит
исполнение заветного желания. Сердце твое перестает биться, выкатившиеся
глаза делаются огромными, взгляд застывает, превращаясь в кристально ясное
зеркало пустоты. Или в зеркале что-то виднеется? Что-то как будто белеет на
дне кладезя наслаждений? Какая-то фигура или торс, некогда, возможно,
изображавшие женщину, или ребенка, или животное; возможно, что так, а
возможно, это просто мертвый белый камень, какие находишь на морском берегу,
гладко отшлифованный прибоем камень, некая неузнаваемая анонимная форма...
______________
* Прерванного полового акта (лат.).


Томас давно уже сидел согнувшись, упершись локтями в колени и свесив
вниз кисти рук, он слушал только собственный голос и не отрывал взгляда от
каминного ковра с его восточным узором. Но вот в сознание проник посторонний
звук - мерное похрапывание, и он распрямился. Доктор спал глубоким, тяжелым
сном, рот открылся, черты одрябли. Лицо было белое как мел, изрытое мелкими
воронкообразными рябинами, две глубокие морщины пролегли полукружьями от
крупного костистого носа к уголкам рта, из-под опавшей кожи проглядывали
оголенные челюсти и пустые глазницы. Как кольца вокруг луны, подумал Томас.
Он слегка устыдился, что сидит в ясном сознании и рассматривает это лицо,
такое раздетое и незащищенное во сне. Что с ним? Смертельно болен или просто
мертвецки пьян? Должно быть, он спит уже несколько минут: выпавшая изо рта
сигарета успела догореть прямо на столе. Томас осторожно сдул пепел, но
большое прожженное пятно осталось среди извилистых прожилок столешницы. Он
протянул руку и слегка потряс доктора за плечо.
- Ты спишь, - сказал он.
Из открытого рта вырвался утробный звук - словно сама плоть испустила
задушенный крик, и в следующее мгновение голый ужас глянул на Томаса из
слепых расширенных зрачков. Устыдившись, он поспешно перевел взгляд на стол
с темным вспузырившимся шрамом, слегка поскреб его ногтем.
- Тебе плохо? - спросил он. - Принести тебе чего-нибудь?
- Нет, нет, спасибо, -ответил Феликс, смахивая с себя пепел.- Извини. -
Он покрутил головой и провел пальцем вокруг шеи, оттягивая воротничок. - Ты
только не подумай... - сказал он и, поднявшись, поправил манишку, одернул на
себе фрак. - Напротив, я слушал тебя с живейшим интересом.
- Что же вызвало у тебя интерес? - спросил Томас.
- Ну, все, о чем ты говорил...
- А о чем я говорил?
- Признаться, последних твоих слов я не слышал, - сказал Феликс. Он
стоял, откинувшись корпусом назад и облокотясь на камин, он скрестил длинные
ноги и мерил Томаса косым взглядом сверху вниз, он покачивал каблуком и
держал во рту незажженную сигарету. Черная лаковая туфля с качающимся
каблуком, рот с качающейся белой сосулькой. - Но то, что я слышал, мне было
интересно, - выговорил рот, - и не только, с профессиональной точки
зрения... - Он прикурил от своей зажигалки, сощурив против пламени один
глаз, он затянулся и выпустил дым. - Признаться, лично я едва успеваю
навести маломальский порядок хотя бы в том, что относится к сфере моего