"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

волшебные уголки - Verweile doch, du bist so schonl *, - встречаются и
грозящие опасностью бездны, но что тебе опасность, она лишь возбуждает! -
Der echte Mann will Gefahr und Spiel **... Прости меня за немецкий язык, у
пьяных в обычае изъясняться на иностранных языках. Я просто хотел сказать:
подумать только, какую неисчерпаемую сумму наслаждений вмещает человеческая
плоть: буйство и нежность, ликование и отчаяние, власть и покорность, и ведь
это лишь осознаваемая часть, а есть и другое: ощущение раскованности,
животной свободы, полное бездумье, погружение в стихию чистейшей
невинности...
______________
* Остановись, мгновенье, ты прекрасно (нем.) - крылатое выражение из
"Фауста" И.-В. Гете.
** Настоящий мужчина жаждет опасности игры... (нем.) - слова из
произведения Фр. Ницше 'Так говорил Заратустра".

Он умолк. С чего я мелю этот вздор, подумал он, этот убийственно
скучный вздор?
- Так о чем бишь мы говорили? - снова начал он. - Ах да, вспомнил: о
совершенной кульминации. И вот ты очнулся, желать больше нечего, ты
чувствуешь некоторую пустоту и скуку, может, даже ловишь себя на том, что
зеваешь, но это продолжается не слишком долго, минут десять, ну, полчаса. В
полумраке мерцает большое кристально ясное зеркало. Я вижу, как ты находишь
в нем себя: ты выпячиваешь грудь, ты сгибаешь руки, так что бицепсы
выступают наружу, ты поднимаешь ногу и напрягаешь мышцы в икре и в ляжке -
твоя богоподобная мужская сила вздымается над вечно женственной слабостью.
Почему ты должен лишать себя возможности смотреть? Совершенное
наслаждение -это консонанс всех чувственных ощущений. Спустя короткое время
ты уже опять взбираешься по крутой спиральной тропинке, ведущей в небеса,
сердце твое бешено колотится, глаза застилает туман, но ты торжествуешь
победу, ты чувствуешь, как земля сотрясается во второй раз, в третий раз.
Впереди у тебя вся ночь, и молодость не подводит - ты по-прежнему на высоте,
раз за разом ты сам себя превосходишь. В глубине твоей плоти таится страх
перед импотенцией, перед непостижимым падением - утратой мужской силы, но
ведь и страх своего рода стимулятор, возбуждающие средства скрываются во
всем, к чему ты прикасаешься, начиная от девственной женской груди и кончая
такой мелочью, как вечная сигарета, от которой у тебя желтеют кончики
пальцев и возникает одышка, когда ты взбегаешь по лестнице. У каждого есть
свой особый, пусть и ничтожный, ад, в котором мелкие и крупные вещи равно
важны. Я мог бы, к примеру, рассказать тебе о женщине, заблудившейся в
дебрях сексуальной символики, из которых она так и не выбралась: даже смерть
ее являла собою картину coitus interruptus * - она осталась лежать со
скрюченными пальцами и разинутым ртом. Но мы отвлеклись, на чем мы
остановились? Так вот, значит, Бог, тот Бог, в которого ты не веруешь,
возможно, он все же услышит твои мольбы и сподобит тебя умереть в миг
эротической кульминации, хоть это и произойдет иначе, чем ты себе мыслил. Я
тоже не верую ни в какого Бога, но боюсь, что наши мольбы где-то и кем-то
всегда бывают услышаны, и, если мы достаточно терпеливы и выносливы, в конце
концов исполнение желаний настигает нас в неожиданной, совершенно
неузнаваемой форме. Подчас оно имеет вид бессмысленной жестокости, но ведь
наши представления так бедны, мы не понимаем, о чем сами же молим. С чего