"Джон Браннер. Действо на планете Иан " - читать интересную книгу автора

притворным удовольствием земные напитки, она проболтала бы целый вечер как
на чужом языке, так и на своем.
"Да. Она смирилась со мной. Наши отношения пришли именно к этому".
На мгновение он погрузился в отчаяние. Затем вдруг осознал, что
Шайели, словно раскаиваясь в своей недавней вспышке гнева, остановилась у
двери дома и ждет его. Он ускорил шаг, и взял ее за руку, и заставил себя
улыбнуться, распахивая перед ней дверь. Дом не был заперт. Воровство
противоречило обычаям ианцев; это означало, что оно немыслимо в буквальном
смысле слова.
Они вместе вошли в крытый портик; на дальнем конце овального пруда,
среди листьев водяных лилий, бил фонтан. Этот обычный ианский дом, где
поселился Марк, соединял в себе нечто римское и нечто японское; вместо
внутренних стен - ширмы, которые в хорошую погоду можно было отодвинуть, и
тогда мощеный внутренний дворик становился продолжением трех небольших
комнат, скупо меблированных и изысканно украшенных. Фонтан был его
собственной идеей, которую тут же скопировали многие друзья Шайели.
- Не хочешь выпить... на ночь? - спросила Шайели, начав фразу на своем
языке и кончив на языке землян.
На секунду он пришел в ярость: сколько раз я должен говорить, что
ненавижу эту обезьянью манеру мешать ианские слова и человеческие? Но
сдержался и кивнул. Она ушла в комнату, а он двинулся к своему любимому
каменному сиденью над прудом. По дороге достал из висевшего на поясе
мешочка девятую книгу "Эпоса Мутины"; он недавно снова просмотрел свой
перевод этой части и сегодня взял рукопись с собой к Гойделу на случай,
если его собственные стихи...
"Нет, что за смысл обманывать себя. Не на случай, если мои стихи будут
настолько хороши, что попросят почитать еще что-нибудь. Нет, на случай,
если в последний момент мне не хватило бы смелости..."
Глядя на водяные лилии, отметив, что в теплом весеннем воздухе бутоны
уже почти раскрылись, он стал бормотать строфу, с которой пришлось изрядно
повозиться:
Твердо к воде подойдя и отвагой исполнясь,
Дерзко ступил он в угрюмый поток, рассекая неспешно
Влагу податливых струй...[Перевод Дм. Раевского.]
Досадливо махнул рукой. Не так. Не вышло. Просто не могло выйти. Стих
хромает, словно хилая лошадь, которой приходится тащить тяжелую поклажу.
Выражение "податливые струи" потеряло парадоксальность оригинала, поскольку
там слово "струи" подразумевает ножи или резцы, твердые и острые, в то
время как изначальная ассоциация в ианском языке предполагает, что орудие
мягче обрабатываемого материала - наподобие воды, размывающей скалу. Слово
"размывающий" соотносится с длительным геологическим процессом, но в
ианском стихе ясно, что все происходит моментально.
- А, черт! - произнес он вслух. - Есть ли смысл продолжать? Есть ли
смысл пытаться выделить определенную историческую основу в этих
непостижимых эпических поэмах? Совершенно ясно, что за этими поныне
существующими памятниками - менгирами, мандалами, ватами, - за
фантастическими описаниями затонувших континентов и расколотых лун должна
крыться объективная истина. Но сколько там ее, этой истины?
Общепринятая трактовка была рациональной; около десяти тысяч лет
назад, как утверждалось, произошла катастрофа - возможно, ианская луна была